Она бы с удовольствием поработала еще, но у Стейси явно болела шея, а красноречивые взгляды, которые Пенн бросал на часы, говорили о том, что рабочий день и так затянулся.
Скорость, с которой были разобраны сумки и куртки, подтвердила, что настало время закругляться.
– А вы останьтесь, Элисон, – попросила Ким профайлера, которая по широкой дуге обходила Барни.
Инспектор заметила взгляд, которым успели обменяться психолог и Стейси, прежде чем Брайант вышел вместе с констеблем из дома.
– Ваша родственница все еще больна? – спросила Ким, когда Элисон вернулась на свое место.
– Вроде того, – туманно ответила Элисон.
Ким знала, что Элисон лжет и что ее ложь каким-то образом связана с детективом-констеблем.
– Не хотите рассказать, что происходит между вами и Стейси?
– Ничего особенного, – покачала головой Элисон. – Она просто помогает мне кое в чем.
– Это как-то связано с текущим делом? – Ким сложила руки на груди.
– Нет.
Ким поняла, что больше она ничего не узнает, и решила позже позвонить самой Стейси.
– Я вам зачем-то понадобилась? – напомнила о себе Элисон.
Ким опустила руки и улыбнулась. Прямота была свойством характера, которое ей нравилось и которым она восхищалась.
– Мне понадобилось ваше мнение.
– Вы, должно быть, шутите? – громко рассмеялась Элисон. – Целую неделю вы всем своим видом показывали мне, что мое мнение вас абсолютно не интересует.
– Послушайте, женщина, давайте не будем… – закатила глаза Ким. – Неделя выдалась очень тяжелая, так что сейчас я просто хочу выслушать ваше мнение, прежде чем мне станет на него наплевать.
Улыбкой она показала Элисон, что шутит. Потому что без подобных подсказок об этом иногда было трудно догадаться.
– Что ваш внутренний голос подсказывает вам насчет Даггара и этой новой информации?
– Мой внутренний голос никогда не влиял на мое профессиональное мнение, – приподняла бровь Элисон. – Я предпочитаю пользоваться полученными знаниями и доступной мне информацией…
– Зачем вы это делаете? – спросила Ким, разливая кофе по чашкам.
– Вы о чем?
– Каждый раз, когда мы начинаем разговаривать, вы рассказываете мне о своем образовании и квалификации. – Ким подвинула женщине кружку. – Вы тратите уйму времени на пересказ своего резюме, тогда как мне нужно просто поговорить, черт побери.
– Вы мне не доверяете, – выдала вдруг Элисон и, покраснев, отвернулась.
– Доверяю, – запротестовала Ким. – Так же как… и всем остальным… Но в общем-то… Вы правы…
К удивлению Ким, Элисон опять рассмеялась, но на этот раз это был не тот иронический смех, который она слышала несколько минут назад. Сейчас психолог смеялась от всей души.
– Ладно, послушайте, речь не о том, что я вам совершенно не доверяю. Речь о том, что я не могу слышать сплошные допущения, которые являются фирменным знаком вашей профессии. Это хорошо работает в телевизионных сериалах вроде «Метода Крэкера»
[44], но не в реальной жизни, – Ким подняла руку, заметив, что Элисон хочет возразить. – Но в данном случае вы работаете с нами практически с самого начала расследования. Вы успели узнать людей, с которыми нам приходится иметь дело, и изучить совершенные преступления. Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы оценили эту информацию с точки зрения вашего образования и ваших знаний. Так вы ответите на мой вопрос?
– Мы что, установили наконец духовную связь? – в глазах Элисон плясали веселые чертики.
Ким прищурилась.
– Ладно, – психолог глубоко вздохнула. – Эта новая информация многое меняет и в то же время не меняет ничего.
Ким воздела руки к потолку, а Элисон спокойно сделала глоток кофе.
– Попробую объяснить. Вы не убивали сестру Даггара, но вы и не спасли ее. Они не были слишком близки и не росли вместе, что обычно усиливает родственные связи. Он ее не знал. А мы считаем, что человек, стоящий за этими преступлениями, ненавидит вас потому, что вы полностью и навсегда изменили его жизнь. А жизнь Даггара смерть его сестры никак не изменила.
– То есть вы не считаете, что это он?
– Этого я не говорила. Если Даггар склонен к фантазиям и эмоционально представляет себе ту жизнь, которая у него могла бы быть, воссоединись он с сестрой, то, вполне возможно, он может ненавидеть вас за то, что вы лишили его такой возможности.
– Мне кажется, что я слышу большое «НО»…
– Нам надо побольше узнать о его доминирующих психологических особенностях, чтобы оценить все это. Надеюсь, что эту информацию я получу после вашего разговора с его надзорным офицером завтра утром. У нас нет никакой информации о том, что он применял силу в отношении Билли, но ее повреждения…
– Ужасны, – закончила Ким за психолога.
– Вот именно.
– Но разве это неприменение насилия не исключает Даггара полностью? – спросила Ким, стараясь оценить всю имеющуюся у нее информацию.
– Боюсь, что нет, – ответила Элисон, подумав. – Психотравматические события, или триггеры, могут включить скрытые резервы психики и заставить людей действовать наперекор их психотипу.
– До такой степени и в течение такого длительного времени?
– Абсолютно.
– Значит, вы хотите сказать, что…
– Я не могу ответить на ваш вопрос. Не могу с уверенностью заявить, что Даггар здесь ни при чем, но при этом любая новая информация или любые новые улики значительно облегчат оценку его действий в будущем.
Ким чувствовала себя так, как будто выслушала море слов, которые ей так ничего и не сказали.
– Ладно, Элисон, спасибо вам за ваше время…
– Но вы мне так ничем и не помогли, – закончила за нее психолог и встала.
– Я благодарна вам за вашу оценку происходящего, – улыбнулась ей Ким.
– Ладно, спасибо и на этом, – поблагодарила Элисон, направляясь к двери. – А теперь позвольте откланяться. Увидимся завтра.
Ким крикнула ей в спину: «Спокойной ночи!»
– Прости, мальчик, но мы опять остались вдвоем, – сказала она Барни, который все еще смотрел на входную дверь. Казалось, что Элисон нравится ему больше, чем он Элисон. А разговор с психологом никак не помог Ким прояснить свое отношение к Джону Даггару. Открытие Стейси того, что его сестра оказалась жертвой пожара на Саттон-роуд, шокировало Ким. Она хорошо помнила, как они, с ее бывшим партнером Тревисом, расстроились, узнав, что мать спасенных детей погибла в пламени, хотя ни один из них не имел возможности еще раз войти в горящий дом.
