Журналист Рассел Лайнз в «Законодателях вкуса» тонко подметил: несмотря на современность фасада, который корпорация воздвигает, желая произвести впечатление на трудяг-пролов, за сценой, позади декораций высшие слои бизнеса откалываются, дрейфуя к благоуханно архаическим видам. Он пишет:
Если вам когда-нибудь доведется оказаться в нью-йоркском Левер-хаусе
49, вы обнаружите простую стеклянную коробку, нарядно поглядывающую сверху вниз на Парк-авеню. Тут расположены офисы группы компаний «Левер-Брозерз». Вы обнаружите, что чем выше уровень администрации, тем более старомодной будет обстановка. Входная группа выполнена в дерзко современном стиле. Кабинеты клерков и руководителей отделов – в функциональной традиции. Но стоит подняться до кабинетов топ-менеджеров, и вы увидите открытые камины, канделябры – все в старо-американском духе. …Если же представится возможность заглянуть в столовую высшего менеджмента компании «Дж. Уолтер Томпсон».., вам откроется дом в стиле кейп-код, обставленный виндзорскими стульями и украшенный лоскутными ковриками. На окнах – деревянные рамы.
Как признают все торговцы, если ты что-то продаешь, в интересах твоего социального статуса лучше продавать что-то с налетом старины – хорошее вино, сыры из непастеризованного молока, хлеб без консервантов, предметы искусства эпохи Возрождения или редкие книги. Продавая что-то старинное, будто и в самом деле возвышаешься над торговым промыслом в принципе. Взять хоть те же мочалки: с точки зрения социального статуса лучше продавать мочалки из натуральных волокон, а не искусственных, – и в этой точке мы наблюдаем важное сплетение натурального и старинного, образующее цельный образ высокого класса.
То, что Британия переживала и лучшие времена, отчасти объясняет пристрастие ко всему английскому, неотъемлемое во вкусах высшего класса – простирающееся на одежду, литературу, намеки и метафоры, манеры и этикет. От нас не должна ускользнуть ирония, таящаяся в этой англофильской классовой тяге. В девятнадцатом веке, когда Англия правила миром, казалось естественным, что снобы копировали английский уклад. Снобы продолжают копировать его и сегодня, но уже не потому, что Британия могуча, а потому, что Британия могущество утратила. Приобретать британские товары и выставлять их напоказ – значит демонстрировать свою архаичность и тем самым укреплять свое положение в высшем или высше-среднем классе. Потому-то – и женские юбки из шотландки, и свитера из шетландской пряжи, и марки Harris Tweed и Burberry, и «полковые» галстуки. Среди мужчин-американцев всех слоев выше пролетарских укоренено убеждение, что «хорошо одеться» означает как можно более походить на английского джентльмена, каким он представлен в фильмах примерно полувековой давности. Одна из причин, почему уроки верховой езды так привлекают молодежь высших классов, заключается в том, что самые социально престижные предметы гардероба и амуниции импортируются из Англии. Еда высшего класса также напоминает английскую – такая же пресная кашица, почти не имеющая вкуса и не претендующая на то, чтобы понравиться. Воскресный обед в семье высше-среднего класса мало отличим от такого же в Англии: жаркое, картофель, какие-нибудь овощи. И должность посла США в Великобритании по-прежнему накрывает вас ореолом высшего класса, даже если вы – Уолтер Анненберг. Это совсем не то, что быть послом в Шри-Ланке или Венесуэле.
В американское сознание крепко впечатано суеверие, особенно наглядно заметное в готических росчерках нашей университетской архитектуры, что институты высшего образования тем лучше, чем более тесными узами они остаются связаны с двумя своими знаменитыми английскими братьями. Так, фабрика дипломов в местечке Глендейл, штат Калифорния, штампующая низкого качества ученые степени чуть не через заказы по почте, задалась поиском имени, на которое как мухи на мед устремились бы бесхитростные трудяги-пролы и понесли бы свои денежки, в конце концов выдала: Кенсингтонский университет. Однако если сместиться ближе к высше-среднему классу, вы начинаете ощущать мощное дуновение матери Англии – пропитанное ароматами старых кожаных переплетов, моющего средства «Jeyes»
50 и дегтярного мыла. Вы сразу осознаете, что в высше-среднем классе люди и вправду верят, что Оксфорд и Кембридж более хороши, а не просто более странные, чем Гарвард и Йель – или Университет Мичигана, если уж на то пошло. Приглядываясь к высше-среднему классу, вы обнаружите людей, которые, несмотря на свое горделивое презрение к силе рекламного воздействия, убеждены, что содовая вода Schwepps лучше содовой воды White Rock. Обнаружите людей, которые за обеденным столом не просто вскользь упоминают королевскую семью, но подробнейшим образом обсуждают Чарльза и леди Ди, Маргарет, Анну, Эндрю и маленького принца Уильяма.
Не следует недооценивать притягательность всего английского и для среднего класса. Говорю это, опираясь на переписку, которую я однажды вел со своим другом, «девелопером» по профессии, занимавшимся массовой застройкой, некогда строившим даже целые городишки. Исчерпав варианты названий для улиц, он обратился ко мне за помощью. (Я в то время жил в Найтсбридже
51.) Он попросил снабдить его алфавитным списком престижных – в английском понимании – названий улиц, которые будут привлекать покупателей его домов, принадлежащих в основном к среднему классу. Зная, сколь важно это для самоуважения и даже для психического здоровья его клиентов, я немедленно отослал ему список, который начинался так:
• Албемарль,
• Беркли,
• Кавендиш,
• Девоншир,
• Эксетер,
• Фэншоуи,
и т.д.
Ему оставалось лишь прилепить окончания:
• улица,
• двор,
• переулок,
• аллея (как в Парк-лейн),
• сквер,
• холмы,
• ротонда,
• роща,
и т.д.
Так что покупателям его домов не пришлось бы стыдиться, называя в качестве адреса какую-нибудь улицу Макгилликатти, или бульвар Бернштейна, или Террасу Гуаппе. Когда я добрался до конца алфавита – не забыв упомянуть Лэндсдаун, Монпелье, Осборн и Приори, – то не устоял перед соблазном упомянуть и Уиндзор (на букву W), и теперь какой-нибудь бедолага озадаченно ломает голову, отчего же успех к нему все не спешит, ведь он уже столько лет живет в Уиндзорском тупике, 221, а вовсе не на Широкой Западной улице. Новые кошмарные выскочки вроде Хьюстона быстро окружили себя обширными пригородами, носящими самые что ни на есть английские названия, вроде этих (точнее, перечисленное – части самого Хьюстона):
