Одни классовые разграничители грубы и примитивны. Другие – тонки и трудно уловимы. Высший и высше-средний классы пользуются специальными выражениями для обозначения неудобных или неудачных социальных ситуаций. Они скажут «утомительно» или «затянуто» там, где социально более простые люди рубанут «скучно» ; они скажут «огорчен» или «удручен» там, где другие заявят прямо: «сержусь», «злюсь» или «больно». Особым образом высший класс выражает и свое одобрение. Пролетарий сроду не скажет «супер» (так говорят только англофилы) или «выдающийся» (а это – отголосок подготовительной преппи-школы), так же как вопиющим жеманством из уст женщины из пролетарских слоев будет назвать какую-то вещицу в магазине «божественной», «дивной» или «прелестной». «Хорошая» или «милая» – вот подходящий эпитет в среде не принадлежащих к высшим классам.
Однако самый интересный эффект возникает вследствие тяготения среднего класса к величию и изысканности. Как мы видели, заимствованные слова оказываются для него наиболее коварными. Средний класс может вскользь упомянуть одну «граффитю» или полагать, что шовинизм – это нечто связанное с гендерной агрессией. Вечной ловушкой для них оказывается множественное число от псевдоклассических латинских существительных: заученно они будут повторять «a phenomena», «a criteria», «a strata» и «a media»
105 имея в виду, допустим газету). Известного автора они, следуя той же модели, назовут «a literati» – «одним литераторами». Слово «контекст» представляется им более величественной формой простого слова «контент», отчего и возникают высказывания вроде: «Мне не понравился контекст этой книги – сплошная кровища». Или взять офицера береговой охраны, докладывающего о пренеприятнейшем разливе нефти в заливе Сан-Франциско – слово «пересекли» показалось ему чересчур вульгарным для такого повода и потому он сказал: «Несколько кораблей проследовали транзитом по указанной области». Когда после череды подобных ляпов в сознание представителя среднего класса закрадывается подозрение, что он все же спалился, он может постараться укрепить свой статус, добавляя избыточно-классическое окончание множественного числа к совершенно привычным словам вроде «процесс» (process-sees). Все это представление, устраиваемое средним классом, вполне соответствует наблюдению лорда Мельбурна: «В высших и низших классах так или иначе есть что-то хорошее. Тогда как средние классы только и делают, что жеманничают, обманывают, притворяются и что-то утаивают».
Все классы, кроме разве что высше-среднего, замечены в скандальном употреблении слова «гнездо» (как родной дом, кров, очаг) (home), когда они имеют в виду «дом» (как строение) (house). Но средний класс, похоже, с особым сладострастием произносит фразы вроде «У них прелестное гнездышко за пятьсот тысяч долларов» ; или, после землетрясения: «Мужчина почувствовал, что его семейное гнездо отчаянно трясется». Мне кажется, мы можем проследить все стадии, через какие прошло слово «дом» (как строение), прежде чем средний класс стал его избегать. Сначала бизнес в секторе недвижимости усиленно предлагал именно «гнездышко, домашний очаг», желая придать своим продуктам побольше тепла – то есть подсказывая потенциальному покупателю идею, что, вкладывая свои денежки в это сооружение, он покупает не горку кирпичей, пластиковых панелей и облицовочной фанеры, но уютное тепло, комфорт и любовь. И слова «гнездышко», «домашний очаг» и «родной кров» горячо полюбились покупателям по нескольким причинам: 1) средний класс обожает слова, которые в рекламе достигли статуса клише; 2) средний класс, как и агенты по продаже недвижимости, любит тешить себя приятной иллюзией, что на холодные бездушные деньги можно купить любовь, комфорт, тепло и т.д. – во всяком случае, достичь их при помощи той или иной формулы; 3) средний класс – который, как мы знаем, по природе своей пуритански строг и страшится общественного мнения, – с распростертыми объятиями принял слова «домашний очаг» и «уютное гнездышко», потому что в его извращенном сознании слово «дом» имеет дурные ассоциации. Кто-то говорит о доме для престарелых, а кто-то – об игорном доме или же доме свиданий, доме терпимости, публичном доме и проч. При этом никто никогда не слышал об «очаге с дурной репутацией» или, коли уж на то пошло, о «публичном гнездышке». Потому и забросили они подальше слово «дом» ; кстати, по этой же причине обращение «мадам» толком не прижилось в американском среднем классе. Любопытно, что жители «гнездышек» делают одно исключение при описании домашних пристанищ. «Пляжный домик» (beach house) называется именно так, и никогда его не назовут «пляжным гнездышком» (beach home). Из-за частых ныне скандалов в сфере недвижимости «гнездышко» (a home) или что-либо названное подобным образом всегда обозначает нечто вполне конкретное: обычно это маленькое, вычурное, наспех склоченное в каком-нибудь не лучшем углу страны сооружение без истории, глубины, намеков или иносказаний. Вам не придет в голову назвать «гнездышком» «двухсотлетний, обшитый белыми досками фермерский дом» в штате Мэн, Нью-Хэмпшир или Вермонт. В «гнездышках» (homes) обитает средний класс. По мере того как он постепенно беднеет, он продает свои «гнездышки» и перебирается в «передвижное гнездышко» (mobile homes) (прежде их называли трейлерами) или «гнездышко на колесах» (motor homes).
«Гнездышко» – не единственное слово, впитанное средним классом из рекламных призывов. «Проходите в гостиную залу», – пригласит вас супруга коллеги, указывая на гостиную. Или: «Думаю, вы оставили пальто во входной галерее» (то есть в передней). Или: «Вы не желали бы проследовать сразу в вашу опочивальню?». А вследствие потребности подпитывать свою иллюзию власти и успешности, сопровождающую их неуверенный консумеризм, представители среднего класса инстинктивно перенимают у рекламодателей приставку «изделия» (wear), без тени смущения рассуждая о семейных
обувных изделиях (footwear),
пижамных изделиях или изделиях для сна (nightwear, sleepwear),
изделиях для досуга (leisurewear),
изделиях для плохой погоды (stormwear),
изделиях для пляжа (beachwear),
изделиях для плавания (swimwear),
изделиях для города (citywear),
изделиях для выходов на природу (countrywear),
изделиях для походов (campuswear),
изделиях для формальных мероприятий (formal wear),
изделиях для защиты глаз (то есть очках) (eyewear),
изделиях для шеи (neckwear), и т.д.
Они чувствуют себя превосходно, повсюду роняя слова с аналогичной «приставкой»:
изделия для сервировки (tableware),
изделия для ужина (dinnerware),
изделия из стекла на ножках (stemware),
