Причем из поля зрения и пристального анализа исчезли не только чьи-то дома или какие-то отдельные персоны. Сам этот класс демонстрирует склонность ускользать от приземленных калькуляций социологов, маркетологов и анкетеров. Его не изучают, ибо он буквально вне поля зрения – незрим, и анкета, которую кто-либо осмелится предложить представителю этого класса, с большой вероятностью будет презрительно скомкана и брошена на пол. Кстати, примерно с таким же презрением ее отбросят и представители самого низшего класса – который также ускользает из поля зрения исследователей. И тут мы сталкиваемся с одной из самых удивительных особенностей американской классовой системы – любопытнейшим сходством, если не сказать родством, низов и верхушки, живущих одинаково не на глазах, вне поля зрения предполагаемых наблюдателей. Так же как верхи укрыты на своих островах или за крепкими стенами далеких поместий, низы в такой же степени неуловимы – если только не угодили в какие-нибудь формальные институции или же нашли пристанище в монастырях, у тибетских отшельников или в коммунах хиппи, где прячутся от кредиторов, обманывают поручителей и дурачат одержимых перекупщиков автомобилей и мебели. (Лишь в одном месте и лишь в определенное время этот незримый низший класс дает себя обнаружить: почти наверняка вы можете наблюдать, как весной они бормочут свои разнузданные фантазии на улицах Нью-Йорка, однако по окончании сего ежегодного ритуального шоу вновь исчезают из поля зрения.) Дабы оставаться невидимыми, представители обоих классов в равной степени ощущают необходимость оберегать свои имена от попадания на газетные полосы. Есть и еще кое-что общее, объединяющее «низы» – Веблен называет их «низший или мнимый праздный класс» – с «верхушкой»: они тоже не зарабатывают своих денег. Им их дают, и на плаву их поддерживают не собственные усилия или заслуги, а машина социальной помощи или исправительная система – так же «верхи» обязаны деньгами своим предкам. И еще одно сходство: представители обоих классов носят с собой очень мало наличности. Словом, мы можем сказать, что виртуальная идентичность незримого высшего и незримого низшего класса в конститутивных, основополагающих отношениях служит наглядным доказательством проверенного временем принципа «противоположности сходятся».
Класс, расположенный ступенькой ниже, – высший класс, отличается от незримого высшего двумя принципиальными особенностями. Во-первых, хотя он и наследует существенную часть своих денег, немало он и зарабатывает, обычно какой-то приятной, не слишком обременительной работой, без каковой он ощутил бы скуку или даже неловкость. Частенько они зарабатывают деньги, контролируя банки или корпорации с долгой историей, серьезные исследовательские структуры (think tanks) и фонды и занимаясь вопросами, связанными с деятельностью старейших университетов, Совета по международным отношениям, Ассоциации внешней политики, Комитета экономического развития и т.п., а также деятельностью исполнительной ветви федеральной власти, а подчас – и Конгресса США. В те времена, когда послы были еще любителями, они нередко назначались из числа представителей именно этого класса и очень редко – из числа представителей незримого высшего класса. Во-вторых, в отличие от заоблачной незримой верхушки, высший класс вполне видим, причем вполне демонстративно. Иными словами, исчезнувшая из поля зрения верхушка выскользнула из вебленовской схемы показного потребления, оставив простой высший класс выполнять роль, которую прежде выполнял он сам. Когда вы проходите мимо дома, фасад которого явно рассчитан на то, чтобы производить впечатление, и при этом вы хорошо видите этот фасад с тротуара или проезжей части, можете быть уверены: тут живет представитель высшего класса. Пожалуй, лучший пример – Белый дом. Его обитатели, даже если это Франклин Рузвельт или даже Джон Кеннеди, никак не могли бы быть отнесены к незримой верхушке – только к высшему классу. Этот дом просто слишком претенциозный – цвет чисто белый, тщательно выверенное расположение на возвышении, и для большинства обитателей эта временная резиденция обычно оказывается шагом вниз. Это место безнадежно принадлежит высшему классу – или даже тем, кто чуть под ним, как в случае, когда здесь жил Гарри Трумэн.
Конечно, никто не принадлежит во всех своих проявлениях исключительно к какому-то одному классу. Взять, к примеру, Уильяма Рэндольфа Хирста и его особняк в Сан-Симеоне. Расположение его можно в определенной степени считать характерным для незримого высшего класса, ибо «дом» не видно с дороги, по крайней мере с ближайшей открытой для публики точки. Однако фасад главного здания – который откроется вам, когда вы преодолеете мили окружающего дом парка и «зоопарка», задуман вызвать вздох уважения, а точнее благоговения в груди визитера, и это показывает, сколь чуждым остался Хирст стилю незримой верхушки, несмотря на все свои псевдоаристократические потуги. Его слишком заботит, какое впечатление производит он на людей. Бумажные салфетки во время его пышных обеденных церемоний – заявка на подлинную аристократическую эксцентричность, однако обеспокоенность тем, какое впечатление произведет фасад его дома – а выглядит он точно как Авильский собор на фоне других строений, – выдает его с потрохами. Оступился, будто обычный представитель высше-среднего класса. Повелся на мальчишечьи представления о хвастовстве.
Как и все прочие классы, высший класс имеет свои отличительные приметы. Так, его представители точно будут значиться в «The Social Register» («Социальном справочнике»), тогда как представители обычного «высше-среднего класса» туда не попадут, как бы ни старались и ни заискивали. Если вашим именем называют улицы, это сигнал: возможно, вы принадлежите к высшему классу. Во всяком случае, правило выполняется, если улица носит вашу фамилию – если же она названа вашим домашним именем (скажем, улица Кэти), то вы принадлежите к среднему классу, если не того хуже. Если вы живо болтаете по-французски, хотя французский не имеет никакого отношения к вашему непосредственному окружению, бизнесу, интересам, – это тоже признак принадлежности к высшему классу, хотя при этом важно не говорить с хоть сколь-нибудь правильным, то есть «французским» акцентом.
Воздержание от курения очень характерно для высшего класса, однако попытка как-либо обратить внимание на это воздержание тут же опустит вас в средний класс. Постоянные гости – одни уехали, другие приехали – еще один безошибочный признак высшего класса – означающий, что в доме хватает свободных спален, чтобы всех разместить, и нет тревоги по поводу, как осчастливить гостей – еда, напитки, игры, вечеринки и проч. – все это в избытке. Среди членов высшего класса вам придется воздерживаться от комплиментов – они будут восприняты как грубость, ведь и так ясно: все вещи, все имущество (все, что вы здесь видите) прекрасно на вид, превосходно по качеству, стоит дорого и дышит импозантностью. Комплименты – удел среднего класса, это ему требуются поддержка и поощрение, какие дают комплименты. В высшем классе никто не сомневается в собственной ценности, она очевидна, само собой разумеется. К потомку очень древнего британского рода однажды зашел молодой художник и, оглядев столовую, воскликнул, что никогда не видел более прекрасного комплекта стульев «Хэпплуайт». Хозяин немедленно выставил его вон, объяснив: «Этот приятель похвалил мои стулья! Чертов нахал!». За ужином представители высшего класса, как правило, не будут нахваливать еду, ибо а какую еще может предложить им хозяйка, если не самую лучшую? К тому же она и не сама ее приготовила. Аналогично, если вы случайно опрокинете на скатерть бокал вина – не беспокойтесь: прислуга все уберет.
