В то же время немногие аспекты музыки можно назвать более простыми. Попробуйте ради эксперимента посмотреть указанные выше видео и не начать пританцовывать. Говорят, музыка находит быстрый путь к сердцу, но определенный тип музыки находит короткую дорожку к ногам; ничто не может сравниться с силой ритма, под действием которого мы превращаемся в безвольную куклу на ниточках и не можем перестать дергать ногами и руками (хотя подчас мы, бедолаги, вынуждены подчиняться культурным нормам концертного зала: это особенно хорошо знакомо детям).
Что такого заключено в ритме, что буквально поднимает нас на ноги? Как он может быть таким захватывающим и таким трудно уловимым в нотации? Что же такое ритм на самом деле?
Где отсчитывают «бит»?
Не во всей музыке присутствует ритм. Композиции наподобие работ Дьёрдья Лигети (как в галлюциногенной кульминации фильма Стэнли Кубрика «2001: Космическая одиссея») и Яниса Ксенаксиса представляют собой более или менее непрерывные вереницы звуков, которые едва ли можно сопоставить с понятием частоты импульсов. С другой стороны спектра находится Карлхайнц Штокхаузен и его электронная работа «Kontakte» (1958—60), как будто создана из нескольких более или менее разрозненных акустических явлений, игнорирующих наложение временной сетки. И хотя в «Адажио для струнных» Сэмюэла Барбера присутствует основной ритм, мы едва ли замечаем его: кажется, что струны непрерывно скользят сквозь пьянящие, плачущие аккорды. Музыка для китайской безладовой цитры (цинь) обладает ритмом в смысле появления нот разной длительности, но они не располагаются поверх стабильного основного пульса: музыкальная нотация не указывает длительность ноты, но говорит о манере извлечения звука.
Впрочем, все описанное выше относится к редким случаям. Квазирегулярный пульс пронизывает большую часть мировой музыки. Например, песни австралийских аборигенов могут сопровождаться равномерными ударами палочек для отбивания ритма, «хлопушками» из бумерангов или просто хлопками ладоней (Рис. 7.1); можно представить, что перкуссионные звуки и составляют сам ритм, хотя это не совсем так. Ритм – концепция довольно понятная, но при этом трудноопределимая, его легко можно перепутать с понятием музыкального метра – равномерного разделения времени на доли, разделенные интервалами, который люди привыкли называть «битом». Ноты или сами звуки не должны совпадать с такими отрезками: иногда они выпадают из ритма, иногда накладываются на него, иногда заполняют промежутки между ритмичными ударами.
Рис. 7.1 Эта песня аборигенов исполняется под аккомпанемент постоянных ритмичных ударов специальными палочками.
И все же метр и доли не настолько незамысловаты, как может показаться. В музыкальном произведении могут быть равномерные промежутки между нотами, но при этом не быть метра – например, как в грегорианской молитве. Чтобы создать ритм из равномерного пульса, некоторые импульсы должны быть выражены ярче других. Чаще всего яркость достигается посредством повышения громкости: мы считаем РАЗ два три четыре РАЗ два три четыре… При этом наш разум стремится организовывать и улавливать такую дифференциацию даже там, где ее нет: сыграйте человеку последовательность из одинаковых ударов – и он обязательно услышит, что звуки разделены на группы, чаще двудольные та-та-та-та-та-та. Базовый инстинкт разделения на группы присутствует в нас с рождения, он проявляется даже у новорожденных, но впоследствии его оттачивает культура – например, англичане и японцы разделяют простые равномерные последовательности тонов по-разному, что отражает влияние шаблонов их непохожих языков. Эта тенденция получает поддержку и других музыкальных факторов: например, мелодические контуры предлагают разделение на ритмические группы через повторы нот, линий и фраз (Рис. 7.2).
Рис. 7.2 Мелодический контур позволяет нам разделять услышанную последовательность нот на ритмические группы по три тона с сильным акцентом на нотах, отмеченных стрелочкой.
Рис. 7.3 Метр и такт джиги «Kesh Jig».
Принцип группирования импульсов определяет музыкальный метр. Западная музыка в основном полагается на использование простых метров: повторяющиеся группы из двух, трех или четырех импульсов, а иногда из шести. Например, мы слышим двудольный метр в песенке «Twinkle Twinkle Little Star» и трехдольный метр в вальсе (вспомните «Голубой Дунай» Иоганна Штрауса).
Такт связан с понятием метра, но отличается от него: это ритм, который мы отбиваем хлопками ладоней под звуки мелодии (Рис. 7.3). Такт связан с культурными особенностями: например, западные и южноафриканские слушатели хлопают в ладоши под танцевальную музыку каждую половину такта, но обе группы слышат акцент ритма по-разному. Мы легче определяем более медленный пульс знакомой, чем незнакомой музыки, так как в первом случае мы готовы к ритмическим структурам большого формата.
Ритм музыки – это фактический контур нотных событий и их продолжительность, поэтому он может не столь равномерным, как метр и такт. Музыка, которая выстраивает ноты в точном соответствии с метром, встречается очень редко, да и получается очень скучной: даже в песенке «Twinkle Twinkle Little Star» последовательность из шести коротких нот прерывается одной долгой. В то же время в повседневной речи такая коннотация термина ритм не употребляется, поэтому мне порой приходится обходиться без более точного слова и говорить о «ритмических» сигналах или смыслах в отношении производства или восприятия периодических раздражителей.
Обычно ритм создается путем подчеркивания периодического «бита» или долей: например, в песне аборигенов эту роль выполняет диджериду. Звук духового инструмента создает дополнительный импульс после каждого удара, разделяя импульс на короткие (начало) и длинные (конец) ноты. Большие звуковысотные скачки на каждый четвертый удар ритмических палочек создает еще одно разделение времени на более длительные отрезки (таким образом, что запись этой песни западной нотацией кажется оправданной, хотя, конечно, сами аборигены не записывают свои песни подобным образом). Отрезки и акценты наложены поверх стабильного, равномерного пульса и именно в таком виде они создают полноценное ощущение ритма, помогая слушателю сориентироваться в гомогенном потоке импульсов и спасая его от однообразия. Таким же образом тональная иерархия нот в звукоряде помогает нам определить свое положение в звуковысотном пространстве: без ее участия мы бы погрузились в серию тонов разной высоты. Этот способ порядковой и иерархической классификации времени можно обнаружить в ритмических системах многочисленных культур: различные гонги в яванском оркестре гамелан, например, используются для разграничения отрезков основной единицы музыкального времени, называющихся «gongan».
