Тем временем вдова Лорана де Лавальера не теряла времени даром. По-видимому, она еще сохранила достаточную привлекательность, потому что ей удалось в 1655 году в третий раз выйти замуж за дворянина из хорошего рода и с отличной репутацией, Жака де Куртавеля, маркиза де Сен-Реми, человека прямого и благородного, разве что малость ворчливого. Он служил первым метрдотелем Гастона, герцога Орлеанского, дяди короля. Маркиз де Сен-Реми также был вдовцом, отцом маленькой дочери Катрин, примерно такого же возраста, как и Луиза. Невзирая на свои ограниченные финансовые средства, маркиз согласился взять под свою опеку обоих отпрысков Лорана и даже увеличил сумму на их содержание, выделяемую опекунским советом. После совершения обряда венчания Луиза вместе с матерью переехала в Блуа, где было снято жилье в небольшом домике близ замка герцога Орлеанского.
Герцог был человеком, весьма сведущим в искусствах, держал у себя литературный салон, где обретали свои первые успехи провинциальные сочинители, имел огромную библиотеку. В ней можно было найти как редкие издания, украшенные миниатюрами, так и самые современные рыцарские романы. Семья Гастона состояла из его второй жены Маргариты
[18], урожденной принцессы Лотарингской, и трех дочерей, Маргариты-Луизы, Элизабет и Франсуазы-Мадлен. Мать практически не уделяла внимания дочерям: она страдала головными болями и с утра до вечера старалась заглушить их поеданием неимоверного количества изысканной еды. Дочь Гастона от первого брака, великая мадемуазель, заезжала к отцу лишь изредка и ненадолго, ибо не переносила вид заплывшей жиром мачехи и выходила из себя оттого, что ее сестры не получают воспитания, достойного принцесс королевской крови.
Луиза и ее сводная сестра Катрин проводили целый день в замке, поскольку были сверстницами второй дочери Гастона, Элизабет. К этой стайке присоединялась Мари-Шарлотт, дочь воспитательницы принцесс, а также мадемуазель Анн-Констанс Монтале, которой было суждено сыграть столь злокозненную роль в судьбе Луизы де Лавальер. Девчушки бегали по закоулкам старинного замка, гуляли по саду с редкими растениями (наряду с восемнадцатью сортами роз – число, неслыханное для того времени! – там выращивались такие диковинки природы, как картофель, помидоры и табак) и живописным окрестностям. Луиза присутствовала на уроках, которые давали ее товаркам учителя, и в совершенстве освоила умение держаться в светском обществе, делать реверансы, танцевать, петь, вести беседу, сочинять изящные письма – по мнению историков, они написаны намного лучше, нежели послания многих знатных дам. Одним словом, она получила образование девушки из семьи, близкой ко двору. Подруги также принимали участие в частых выездах герцога Гастона на охоту. Верховой езде их обучал служивший при конюшнях пленный мавр, и впоследствии Луиза поражала всех своим искусством наездницы. Ее, робкую и застенчивую в покоях дворца, как будто подменяли, когда она садилась на коня и неслась сломя голову, не боясь никаких преград. Современники писали, что мадмуазель де Лавальер могла ехать, стоя на спине скакуна и управляя им посредством одной только шелковой ленты, затем грациозно опуститься на спину и снова подняться и ехать стоймя. Да и стреляла она из пистолетов как заправский охотник.
И, безусловно, для подружек это была пора романтических мечтаний и обмена сердечными тайнами. Принцесса Маргарита-Луиза мечтала не более и не менее, как о браке с королем, – и это вызывало немалую зависть великой мадемуазель, которая лелеяла подобные же надежды, но осознавала, что у нее самой шансов на это мало: она была на одиннадцать лет старше Людовика. Луиза де Лавальер в свои пятнадцать лет дышала неиспорченной прелестью провинциальной барышни и тем привлекла внимание юного Жака де Бражелона, сына управляющего Гастона Орлеанского. Вокруг этой малоизвестной и незначительной фигуры того времени писатель Александр Дюма ухитрился сочинить толстенный роман в нескольких томах, населив его персонами, хорошо знакомыми французам, и романтически изложив начало истории Луизы. На самом деле эта полудетская влюбленность не зашла далее обмена невинными записочками. Одна из них попала в руки матери девушки, маркизы де Сен-Реми, не дававшей ни малейшей потачки детям. Дочь получила строжайший выговор и, будучи послушной и благонравной, положила конец этой идиллии.
Отчаянная мадмуазель Монтале, напротив, затеяла серьезную любовную интрижку, после раскрытия которой на ее голову излился гнев самого герцога. Закончив метать громы и молнии по поводу ее возмутительного поведения, его высочество поставил ей в пример поведение Луизы:
– Я уверен, что мадмуазель де Лавальер так не поступила бы, она слишком разумна для подобных эскапад.
Сама Луиза впоследствии считала, что эти слова герцога, вместо того чтобы содействовать ее дальнейшему следованию путем добродетели, лишь подстегнули в ней тщеславие и гордость, став первым шагом на пути к падению.
Дебют провинциалки при дворе
1 августа 1659 года молодой король вместе с матерью нанес визит вежливости своему дяде, практически отбывавшему ссылку за слишком активное участие в Фронде. Людовик ХIV направлялся в Бордо, где ему предстояло ожидать исхода французско-испанских переговоров по Пиренейскому миру и окончательного решения по своему бракосочетанию. Это был явный, ни к чему не обязывающий визит вежливости, но для обитателей замка в Блуа и местного дворянства – одно из величайших событий, которое будет потом вспоминаться годами. Естественно, на подготовку к нему были брошены все силы, обитатели замка облачились в наилучшие одежды, а кухню по случаю полупостного дня буквально завалили всеми видами рыбы, как морской, так и из местных рек. Для приезжих прием в Блуа дал дополнительную пищу посмеяться над затхлостью и отсталостью провинциальной жизни, для Гастона, весьма стесненного в средствах
[19], – повод погоревать над выброшенными на ветер деньгами, а для принцесс и их подружек – новый толчок, придавший более яркую окраску их романтическим мечтаниям. Они видели живого короля, молодого, красивого, роскошно одетого, истинного рыцаря из романа! Будущий суженый обязательно должен быть именно таким!
Увы, жизнь жестоко вмешалась в мечтания юных дев – 2 февраля 1660 года после непродолжительной болезни, в возрасте пятидесяти двух лет скончался Гастон Орлеанский. Вдова, обеспокоенная судьбой своего семейства, срочно переехала в Париж, куда был вынужден последовать за ней главный метрдотель, маркиз де Сен-Реми, с семьей. Все разместились в Люксембургском дворце, весьма запущенном после длительного отсутствия хозяина. Великая мадемуазель попыталась кое-как оживить существование провинциальных сестриц, устраивая во дворце вечера, на которые приглашала музыкантов и молодых придворных. Очень скоро в этих покоях, невзирая на недавнюю смерть хозяина (его супруга не пожелала соблюсти положенный для вдовы монаршего семейства 40-дневный траур в виде пребывания в комнате, затянутой черным сукном), вновь воцарилась атмосфера галантного празднества.
