– Но сие есть дело Мадам де Монтеспан!
Чрезмерная самонадеянность мадемуазель де Людр и сгубила ее. Король хотел держать эту связь в секрете, доверив ее только своему первому камердинеру Шамаранду, служившему посредником между ним и предметом монаршего увлечения. Однако в один прекрасный день в армию явился маркиз де Монтатэр, худородный дворянчик, к тому же имевший репутацию картежника с сомнительной репутацией и «бесшабашной особы, которой нельзя доверять». Кавалер привез с собой послание от влюбленной девицы. Король разгневался из-за того, что Мари-Элизабет посвятила в его интимную жизнь столь недостойную личность, и принял решение порвать с ней, что и сделал, возвратившись 31 мая в Версаль.
Надо сказать, что отвергнутая девица с достоинством перенесла то презрение, которое излили на нее придворные, совсем недавно непродолжительное время пресмыкавшиеся перед ней. Однако же всеобщее уважение вызвало то, что она отказалась от денег в сумме 200 000 ливров, которую предложил ей король через своего камердинера Шамаранда в качестве компенсации. Вряд ли много дам на ее месте проявили бы подобную щепетильность. Атенаис даже начала опасаться, как бы подобный геройский поступок не возродил угасшую любовь короля. Естественно, Мари-Элизабет глубоко переживала свое поражение. Обычно приводят в качестве примера разговор между ней и ее повелительницей, принцессой Пфальцской. Однажды та крутила в руках циркуль и решила поддразнить свою фрейлину:
– Надо бы выколоть ваши прекрасные очи, которые причинили столько бед!
– Выкалывайте, Мадам, – не замедлила с ответом помрачневшая Мари-Элизабет, – они не добились того, что я хотела.
Действительно, невзирая на попытки фрейлины вновь обратить на себя внимание короля, для него это увлечение стало делом прошлого. В начале 1678 года, опасаясь, как бы ее не отправили в изгнание, она изъявила желание удалиться в монастырь Визитации. Когда герцог Орлеанский изложил эту просьбу фрейлины своей супруги королю, тот изобразил крайнее удивление:
– Как! Разве она уже не пребывает там?
Трудно представить себе более красноречивый пример цены любви сильных мира сего.
В монастыре принцесса Пфальцская часто посещала бывшую фрейлину, и это давало пищу слухам, что она умышленно подсунула девицу де Людр королю. На этом основании принцессу равным образом сильно невзлюбили как маркиза де Монтеспан, так и Мадам де Ментенон. К сожалению, со временем финансовое положение мадемуазель де Людр настолько ухудшилось, что она была вынуждена просить пенсию у Людовика ХIV, который выделил ей весьма скромную сумму, 2000 ливров в год.
В апреле 1678 года ввиду приближения Пасхи отец Лашез должен был исповедать короля и дать ему отпущение всех грехов. Однако он нашел эту задачу невыполнимой, так сильно нагрешил этот человек, всячески демонстрировавший свой отказ изменить разгульное поведение. Сопровождая короля в его поездке на театр военных действий, священник пожаловался в Лилле на обострение застарелого недуга и остался там, а не вернулся вместе с двором во дворец Сен-Жермен. В его отсутствие король призвал к себе иезуита отца Этьена Декампа, но тот после длительной духовной беседы с королем отказался дать ему отпущение грехов. Людовик не выказал и тени обиды, но и не предпринял никаких попыток изменить свое поведение.
6 июня в Кланьи Атенаис разрешилась от бремени мальчиком, которого в честь побед короля нарекли Луи-Александром и впоследствии узаконили под фамилией граф Тулузский. Кое-какие историки упоминают, будто бы маркиза де Монтеспан призналась одной из своих подруг, что после рождения этого ребенка Людовик прекратил сексуальные отношения с ней. Да, внешне все оставалось, как и прежде. Атенаис тратила огромные деньги на туалеты, содержание своей свиты, экипажей, явно превышая свое жалованье придворной дамы в 6000 ливров и суммы в 150 000 ливров, отпускаемой ей на содержание детей. Она вела себя как истинная королева, шлейф ее платья носил герцог де Ноай, капитан лейб-гвардии короля, в то время как обязанность поддерживать шлейф Марии-Терезии была возложена на простого пажа или гвардейского унтер-офицера. Атенаис обожала игру в карты и проводила за ней все вечера, зачастую ставя на карту фантастические суммы. Она облагодетельствовала высокими должностями всю свою родню, обеспечила выгодные браки племянникам и племянницам. Но одно можно сказать совершенно точно: маркиза де Монтеспан, как и мадемуазель де Лавальер, не имела никакого влияния на политику Франции.
И все-таки она начала надоедать королю своими сценами безудержного гнева, чрезмерным злословием, бесконечными упреками. Атенаис все еще надеялась удержать короля своим умом, но теперь-то мы знаем, что уже нашлись две женщины, готовые подставить ей ножку и покончить с ее фавором, который она считала несокрушимым. То были воспитательница ее детей Мадам де Ментенон, до поры до времени державшаяся в тени, и девица Анжелика де Фонтанж, единственным, но в данном случае мощнейшим оружием которой была редкая красота семнадцатилетней девушки.
Прекрасная Анжелика
Мари-Анжелика де Скорай де Руссиль, девица де Фонтанж, родилась в глубокой провинции, в Оверни, в семье, принадлежавшей к одному из старейших родов в этой местности и обладавшей красивым гербом: «красное поле с золотым верхом, в коем три лазоревые лилии». Ее отец был наместником короля в Оверни, и Анжелика родилась в 1661 году в небольшом старинном замке с массивными башенками. Как и у всякой провинциальной барышни, детство и юность ее были наполнены мечтами, порождавшими самые невероятные амбиции. Анжелика сама рассказывала принцессе Пфальцской еще до того, как стала любовницей короля, что однажды ей приснился сон, как будто она взобралась на высокую гору и, находясь на ее вершине, буквально была ослеплена сверкающим облаком, но внезапно оказалась в полной тьме. Пробудилась девушка от охватившего ее леденящего страха. Когда Анжелика рассказала об этом сне своему исповеднику, тот заявил ей: «Берегитесь: эта гора – двор, где вы обретете большую славу, но эта слава продлится чрезвычайно недолго. Если вы оставите Господа, он оставит вас, и вы погрузитесь в вечный мрак».
По общему мнению современников, Анжелика отличалась редкой красотой: изваянная будто из мрамора безупречная фигура богини, осанка королевы, густые длинные локоны с золотистым отливом, большие серо-голубые глаза, алые губки, открывавшие два ряда жемчужных зубов. Все это дополнительно усиливалось общим видом свежести и невинности, редкая вещь для искушенных манерных женщин, заполнявших помещения королевских дворцов.
На красоту Анжелики обратил внимание двоюродный брат ее отца, Сезар де Гролле, барон де Пейр, генерал-лейтенант короля в Лангедоке, и предложил ее родителям пристроить девушку при дворе, обрисовав те блестящие возможности, которые могут открыться перед ней. Ослепленные такими сказочными перспективами, родители не заставили долго себя упрашивать. Они не без труда наскребли кое-какие деньги (семья была небогата, в особенности учитывая то, что кроме Анжелики в доме росли еще трое сыновей и четыре дочери), справили ей приличный гардероб и отправили в Париж, где барон поместил ее на жительство в особняк герцогини д’Арпажон. Девушку представили принцессе Пфальцской, и 17 октября 1678 года та зачислила ее в штат своих фрейлин на место барышни, которая вышла замуж.
