Я сообщу о сломанном пальце в поликлинику и скажу отцу, что это из-за садизма его сына.
Рена, занимайся! Мы потратили столько драгоценных минут перед аптекой. Очень милое прощание, да! Хочу спать, но мне уютно, то есть приятно, что я его увижу завтра в 6 часов вечера. Увижу?
Вы мне поможете, Булуш и Господь!
19 апреля 1941 г., воскресенье
[66]Я ждала на балконе Зигу – тра-ла-ла!
А потом мы пошли в кино – тра-ла-ла!
Ладонь моя крохотная —
В руке его.
Нежнее и трогательнее
Нет ничего.
И больше не страшно мне.
А только туман беспокойства
Подтачивает душу.
Но Зигу сказал,
Что все хорошо —
Слово он не нарушит,
Что станет он добрым мужем,
И будем мы жить – поживать,
Радостны и легки,
Будем читать стихи.
Давай же, поэзия, позволь тебя приласкать,
Иди же ко мне, не будь капризной и вредной,
Я вместе с тобой – у крайней черты победной,
Я отрекаюсь от прозы —
Бежим рифмовать!
Зигуш, мой муж. У него шелковистая борода – кто бы мог подумать. Гладкие руки, мягкие, их так приятно поглаживать. Кусок конфеты, от которой З. откусит первым. Вот почему он «не смог бы спать рядом со мной». Я даже не поняла фильм, все было про Зигу! Зигу! Зигу!
Я такая глупая, я обдумывала свою ситуацию – и Норину, размышляя, может быть, она в лучшем положении! Но я люблю моего любимого, и мы вместе, и я могу до него дотронуться и разговаривать с ним. Пусть только это, но это много. Мне нужно скрестить за него пальцы и дать ему талисман для выпускных экзаменов. Но все равно ему надо заниматься, серьезно. Завтра в школе. Пока, дорогой.
Мама, если бы только ты была здесь и это видела. Вы мне поможете, Булуш и Господь… Поможете, правда?
26 апреля 1941 г., суббота
Вот это была суббота. Два дня его не было в школе. Мацек пытался строить козни! Ну и что?! Глупость.
Ирка начала как сумасшедшая флиртовать с Вальдеком, так что я ей сказала, что он в меня влюблен без памяти. Я это сделала как настоящая женщина. В конце концов, Вальдек мне только немножко нравится, а вообще-то мне до него дела нет. То же самое с Мацеком, но все-таки!
Сегодня я его видела… А потом я слышала кусочек разговора между Юлеком и К. Г.: «Удивляюсь на Зигу». Я не знала, но инстинктивно чувствовала, что это о любви Зигу или, вернее, о привязанности Зигу ко мне. Это меня так разнервировало, что заболела голова и я впала в действительно плохое настроение. Я правда чувствую, что ни в чем не достойна Зигу, это правда… А кто достоин? Никто! Нет такой девушки, у которой было бы столько достоинств, как у него, и кто любил бы его больше, чем я. Во всяком случае, меня это обеспокоило. Но в самом деле, какое мне дело до удивления Юлека? Пусть себе, почему нет. Ох, я глупая, и все. Если бы З. хотел, он бы меня нашел, но это не важно. Я та, кто любит сильнее всех, все, что мне нужно взамен, – немного нежности, не такой большой любви, как моя. Мне довольно того, что есть, – только это, и в то же время так много! Вообще, мы в прошлое воскресенье строили планы на сегодня. Но неопределенные. А я знаю, что будет?
Вы поможете мне, Булуш и Господь. Сомневаюсь, что мы встретимся.
27 апреля 1941 г., воскресенье
Небо плачет, а день проходит неспешно —
Серый, влажный, высокомерно-насмешливый.
Мама, в такой день, как сегодня, было бы хорошо, чтобы кто-то был рядом, кто-то близкий моему сердцу, дорогой, любимый и любящий. Это могла бы быть только ты. Мама, мне так плохо. Ты знаешь, иногда я нахожу Зигу оправдания. Вот, например, он не подошел ко мне, а я говорю, что это просто потому, что он не мог; он не зашел ко мне, а я говорю, что это потому, что он постеснялся (он правда легко смущается!). Глубоко в душе я думаю, что он… ну, я не знаю. И наконец, сегодня об этом заговорила бабушка. Да, бабушка права, но у нее очень старомодный подход. Бедная, дорогая бабуля сделала неуклюжую попытку мне помочь, а вместо этого ранила мое и так кровоточащее сердце. Потребуется какое-то время, чтобы его залечить. А излечится ли оно вообще? Я теперь знаю, что Ю. и Т. решили вмешаться в нашу любовь. Ой, это так отвратительно, эта борьба и этот день. Не знаю, почему этот день ощущается таким грязным.
Почему так грустно и так уныло,
Будто солнце спряталось за утес.
Время тянется через силу —
Может быть, из-за слёз?
Это все словами не описать мне,
Одиночества не избыть.
Вот бы кто-то сел со мной рядом —
Просто поговорить.
Как бы мне хотелось быть чьим-то
Улыбающимся малышом —
Чтобы дома меня любили,
Чтобы я любила мой дом,
Чтобы слушать ночные сказки,
И смешных принцесс рисовать,
Чтобы мне никогда об этом
Одиночестве – не узнать,
Не понять, как бывает грустно —
Солнце спряталось за утёс,
Время тянется через силу —
Из-за слёз.
28 апреля 1941 г.
Сегодня я видела З. Что-то мне подсказало изобразить обиду, и я так и сделала, а потом совсем растаяла, как только он на меня посмотрел. Хорошо. Даже хотя эти идиоты заставили меня сомневаться, это ерунда.
Сегодня у Ирки были танцы. Я имею в виду, это были не танцы, а ребята из нашего класса принесли патефон, и мы танцевали. Было очень мило, я хорошо провела время. И это Ирка мне сказала, что в меня втрескался Кжиш! Что меня очень удивило, я стала наблюдать за ним, и это вполне возможно…
Мажор спросил, сколько мальчиков я уже соблазнила, полдюжины? Я сказала, что только одного, но это неправда! Кжисек очень симпатичный, умный мальчик, но это ничего не значит. У меня есть Зигу, я люблю Зигу. Ну, ему тоже немножко повезло. Посмотрим, что дни грядущие принесут… Я жду, З., Зигуш, пора.
Вы мне поможете, Булуш и Господь.
29 апреля 1941 г., вторник
Вторник! Сегодня в школе большая суматоха с Зигу, с Евой, с письмом и т. д. Зигу пытался объясниться, говорил, что это было только десять минут. Меня это посмешило. Когда я ему сказала, что вчера танцевала, он разозлился, был в бешенстве. Мы уже какое-то время не договариваемся о встрече. Ты знаешь, как для меня это важно, а потом еще эта паршивка Арианка говорит: «Ты давно не уходила с Зигу». Я ей сказала, что он занят учебой, на что эта старуха в детском теле отвечает с усмешкой: «Предположим, что так». Ага!
