В итоге бездомных выжили из нью-йоркских парков путем создания «укрепленных пространств», о которых Оскар Ньюман писал в 1960-х годах, и используя принципы проектирования, которые в 1980-х годах были развиты Уильямом Уайтом. Детские площадки оградили, чтобы на них могли находиться только дети и их сопровождающие, а парки стали закрывать на ночь. Томпкинс-сквер в Нижнем Манхэттене с 1988 по 1991 год был местом ожесточенных столкновений между полицией и владельцами близлежащих домов, с одной стороны, и панк-активистами и ночующими там бездомными, которые выступали против джентрификации, – с другой. Когда парк открылся после двух лет реконструкции, просматриваемость была такова, что дети на площадках, молодежь, занятая спортивными играми, и пожилые люди на скамеечках могли приглядывать друг за другом, не покидая собственных зон пользования.
В 1989 году Комитет охраны Центрального парка – частная управляющая организация – объявила о необходимости снести Эстраду Наумбурга – место, где с 1930-х по 1950-е проводились популярные концерты, а теперь собирались бездомные. Похожим образом Корпорация по восстановлению Брайант-парка принялась зачищать деловой район, прилегающий к центру, руководствуясь разработанными Уайтом принципами проектирования общественных пространств. Основная идея Уайта состояла в том, что, привлекая в общественное пространство больше «нормальных» пользователей, мы делаем его более безопасным. Чем больше «нормальных» пользователей, тем меньше пространства для маневра остается бродягам и криминальным элементам. «Корпорация по восстановлению Брайант-парка» старалась, чтобы ее детище стало эталоном городского общественного пространства. Она полностью изменила ландшафтный дизайн парка, сделав его доступным для женщин, которые раньше не любили заходить в него даже средь бела дня (см.: Cranz 1982), и организовав продажу разного рода закусок. Они предложили новую модель примирения через капучино.
На примере Центрального парка, Брайант-парка и Гудзон-ривер-парка видно, как общественные пространства становятся все менее общественными: сегодня они в определенном смысле менее доступны, нежели за всю вековую историю. Все упомянутые территории управляются и финансируются полностью или в большей степени частными организациями, которые зачастую выступают как квазигосударственные. Частные предприятия обладают куда большими ресурсами, чем аналогичные государственные учреждения. В дизайне каждого парка проявляется четкое представление о том, каким должен быть городской отдых. Повышенная забота о безопасности наиболее заметна в своих физических проявлениях: высокие ворота, частные охранные фирмы, служители, неусыпно следящие за порядком. Учитываются главным образом интересы платежеспособной публики, людей, которые ценят общественные пространства в качестве объекта визуального потребления. Однако вопрос о том, чтобы отдать управление парками в ведение исключительно государственных учреждений, даже не поднимается. Когда «Нью-Йорк таймс» горячо одобряет инициативу, по которой девелоперов обяжут создавать публичные зоны вдоль морского побережья в черте города, тут же следует оговорка, что обслуживание такого важного общественного пространства может финансироваться только путем государственно-частного партнерства (New York Times, редакторская колонка, October 14, 1993).
Основным поводом для приватизации общественных парков служит неспособность властей организовать за ними надлежащий уход. С 1960-х годов, когда самые разнообразные социальные группы стали добиваться права использовать парки под свои нужды, департамент парков Нью-Йорка задыхается от нехватки бюджетных средств. Обслуживание Центрального парка сегодня наполовину финансируется Комитетом охраны Центрального парка, что дает этой организации соответствующую долю влияния на политику парка. Основанный несколькими финансовыми донорами в 1980-х годах, Комитет первоначально был нацелен на сбор средств в частном секторе для предотвращения физического разрушения парка. Однако вскоре у Комитета прорезался командный голос. Комитет публично поддерживает инициативу бюро Olmsted and Vaux, когда-то спроектировавшего Центральный парк, создать естественный ландшафт для созерцания. Чаще всего они украшают парк, восстанавливая строения и мосты XIX века, или запускают программы по естествознанию, или открывают каток на одном из прудов. Кроме того, Комитет исполняет роль арбитра между социальными группами, когда одни хотят заниматься здесь спортом, а другие – устраивать демонстрации, становясь посредником между бездомными и бегунами, между спортсменами, приезжающими в парк со всего города, и посетителями из бедных районов на северной границе парка. Комитет открыто высказывается за наем в штат парка работников, не состоящих в профсоюзах. В то время как Рой Роузенцвейг и Бетси Блэкмар (Rosenzweig and Blackmar 1992) в своей работе показывают, что участие работников парка в профсоюзах было исторически важным средством демократизации доступа в парк, руководитель парка (он же – директор Комитета) утверждает, что не состоящие в профсоюзах рабочие лучше работают и меньше стоят. Имея возможность применять свои воззрения в самом центральном из общественных пространств, Комитет стал играть более важную роль в общественной культуре, чем Департамент парков Нью-Йорка.
Брайант-парк в периферийной части центра города являет собой пример еще более агрессивной приватизации. Объявленный исторической достопримечательностью в 1975 году, парк площадью 9 акров (3,64 га) по сути управляется Корпорацией по восстановлению Брайант-парка, крупнейшими участниками которой являются кабельный телеканал Home Box Office (HBO) и региональная телекоммуникационная компания NYNEX. Как и «Комитет охраны Центрального парка», Корпорация обеспечивает большую часть бюджета, следит за состоянием парка и принимает решения относительно дизайна и культурно-бытовых объектов.
Проект Брайант-парка был разработан в 1934 году и основывался на идее Олмстеда о необходимости выгородить из шумного города природную зону, предназначенную для отдыха. Однако к концу 1970-х годов этот принцип привел к тому, что офисные работники как целевая аудитория парка оказались вытесненными за его пределы, тогда как внутри преобладали наркоторговцы и бродяги. При создании Корпорации ее основной задачей стала разработка нового проекта, который бы обеспечивал безопасность пространственно и визуально. Стену вокруг парка сделали ниже, а рельеф выровняли с окружающими парк улицами. Корпорация закупила переносные стулья и выкрасила их в зеленый цвет, как в парижских парках, приняв во внимание идею Уильяма Уайта (White 1980; 1988, 119–123) о том, что посетители парка любят создавать собственные микропространства. Уайт также считает, что привлекательность парка отпугивает нежелательных посетителей. И вот на аллеях выросли киоски в викторианском стиле с капучино и сэндвичами, дорожки починили и засыпали галькой, на центральной лужайке стали устраивать бесплатные выступления музыкантов. Корпорация наняла собственную охранную фирму и добилась от полиции Нью-Йорка выделения дополнительных сил. Сегодня в парке ежедневно несут дежурство четверо полицейских и четверо охранников в форме.
Парк патрулируют еще и охранники в гражданской одежде. На всех входах висят правила, запрещающие сбор цветов, употребление наркотиков и алкоголя, за исключением напитков, купленных в заведениях парка, и те нельзя выносить за пределы этих заведений. Там же сообщается, что парк открыт с 9:00 до 19:00, что приблизительно совпадает с рабочим днем. В правилах особо отмечено, что в урнах парка в поисках вторсырья могут копаться только бездомные из близлежащих ночлежек. В отличие от служащих Департамента парков, работники, обслуживающие Брайант-парк, не являются членами профсоюза, и начальная ставка для них составляет 6 долларов в час – вдвое меньше, чем у профсоюзных работников других парков города.
