В 1902 году, руководствуясь принципами, обозначенными пятью годами ранее в ее совместной с Огденом Кодмэном работе «Украшение дома», Эдит Уортон построила свое поместье Маунт. Ландшафтный дизайнер Фредерик Лоу Олмстед проектировал здесь сады и парки, а архитектурное бюро «Макким, Мид энд Уайт» построило несколько церквей в центре Стокбриджа (Owens 1984). Несмотря на все эти усилия по воссозданию сельских ландшафтов для представителей городских элит, отдыхающие из больших городов ехали в Беркширы за покоем на лоне природы. В описании массачусетского городка Ленокс 1894 года, когда он был на вершине популярности, утверждается, что в городе собирается та же публика, что и в Бар-Харборе, штат Мэн, и Ньюпорте, штат Род-Айленд, – то есть нью-йоркская и бостонская элита. Однако в Леноксе представители элиты предпочитали совершать длительные прогулки и наблюдать за изменением цвета осенней листвы, нежели участвовать в требующих определенного напряжения общественных ритуалах. Тем не менее, когда лучшие участки были приобретены под летние дома и поместья, цены на землю заметно подскочили (Hibbard 1894).
Во время Великой депрессии большинство коттеджей оказались бесхозными. Во многих разместились школы, гостиницы или загородные клубы; другие просто стояли заброшенными. (Когда в 1970 году Маунт начали восстанавливать, поместье было буквально в руинах.) Однако в 1930-х в Беркширах была зафиксирована новая волна туристов, приезжающих ради совместного культурного опыта, сравнимого с недавно организованными в Европе музыкальными фестивалями в Глайндборне и Байройте. Эти культурные туристы также прибывали главным образом из Нью-Йорка и Бостона; многие придерживались на тот момент радикальных взглядов в культуре и политике. Они привнесли городскую культуру в неторопливую сельскую жизнь Беркширов. В отличие от причудливых деревенек Новой Англии, ее буколических ландшафтов, которые вдохновляют фольклор и примитивное искусство, столь развитое в этом регионе, в Массачусетс люди приезжали, чтобы послушать новейшую музыку и оценить новейшую хореографию. В отличие от владельцев коттеджей «позолоченного века»
[27] это были культурные туристы из среднего класса.
Поместье Тэнглвуд в Стокбридже с 1937 года стало летней резиденцией Бостонского симфонического оркестра под управлением Сергея Кусевицкого. В репертуар, наряду с произведениями композиторов классической и романтической школ, и прежде всего Бетховена, Вагнера и Малера, нередко попадали современные произведения Бартока и Копленда. В первые годы концерты проходили на открытом воздухе или под тентом наподобие шапито; когда тент сменило капитальное строение, его назвали «Музыкальный навес». С выходом Кусевицкого на пенсию в 1948 году в Тэнглвуде не прекратились выступления звезд и приглашенных дирижеров, среди которых был и Леонард Бернштайн, долгое время сотрудничавший со знаменитой Тэнглвудской летней музыкальной школой. Сегодня в Тэнглвуд приезжает порядка 300 тысяч туристов в год (Lenardson 1987; Pincus 1989).
В еще более сельском Джейкобс-Пиллоу, расположенном неподалеку, в 1931 году был организован Хореографический фестиваль (Jacob’s Pillow Dance Festival), и Тед Шоун, Пол Тэйлор и другие авангардные хореографы середины ХХ века стали проводить летние месяцы в этом регионе (Tracy 1982). В 1950-х годах на территории кампуса Уильямс-колледжа стали проводить Уильямстаунский театральный фестиваль. Под руководством Никоса Псахаропулоса на фестивале вместо незамысловатого летнего репертуара играли серьезные американские пьесы и классику. В Уильямстауне прописался также Институт искусств Кларка (Clark Art Institute) – небольшой, но уважаемый музей с хорошим собранием импрессионистов, созданный усилиями частных коллекционеров, которые уже давно приезжали сюда на лето. В 1970-х экономика летнего культурного туризма была усилена строительством зимнего жилья для лыжников, домов престарелых и еще большего количества летних домиков. Осень отмечается всплеском буколического культурного туризма, когда сезон листопада совпадает с сезоном охоты за антиквариатом.
Однако ни один из этих туристических бумов не коснулся Норт-Адамса. В отличие от затерянных в холмах городков, переживших экономический упадок еще в XVIII веке, где за давностью лет не сохранилось громоздких построек, отвлекающих внимание от созерцания природы, в Норт-Адамсе визуально доминирует промышленная архитектура. Для производственных целей на реке поставили дамбу, площадь одного только комплекса ММСИ на Маршалл-стрит равна десяти футбольным полям, а в домах по-прежнему живут семьи рабочих. Эти потомки ирландских, итальянских и франко-канадских пролетариев отличаются от населения пасторальных городков в холмах. Среди них больше католиков, нежели протестантов, это классические «рейгановские демократы», отдающие свои голоса за правоцентристских политиков популистского толка вне зависимости от их партийной принадлежности. Многолетний мэр Норт-Адамса состоит в Демократической партии. В свою очередь, состоятельные жители соседнего университетского городка Уильямстаун – это в основном демократы либерального толка, но в Норт-Адамсе они считаются сторонниками элитизма.
Запоздалая попытка Норт-Адамса воспользоваться культурными стратегиями редевелопмента была совмещена с более традиционной для городского планирования тех лет практикой огня и меча (Pearl 1989). В начале 1960-х годов в ходе первой из трех фаз городской реконструкции власти снесли 251 жилой дом, не отвечавший современным требованиям, на месте которых были построены небольшой торговый центр и первая очередь проходящей через город скоростной трассы. В ходе второй фазы в конце 1960-х город сносил не только ветхое жилье, но и исторические здания, включая старую ратушу, два банка и одну гостиницу. Большая часть расчищенного таким образом пространства осталась незанятой. Третья фаза пришлась на 1979–1980 годы, когда на части пустующих участков построили супермаркет Kmar и парковку на 400 машин в самом центре города. На государственные средства построили и небольшой торговый центр Heritage State Park, визуально объединенный тематикой местных художественных промыслов. К началу 1990-х годов большая часть тех магазинов обанкротилась, помещения так и остались пустовать. Последний постоялец гостиницы, построенной в ходе третьей фазы реконструкции, съехал еще в 1986 году.
К середине 1980-х годов трудоспособное население Норт-Адамса оказалось в плачевном положении. Профсоюзы потеряли последнюю надежду на привлечение в город промышленных предприятий. В отличие от других регионов, переживающих экономический упадок, в Норт-Адамсе не было попыток открыть даже мелкие производства или коммерческие предприятия. Ходили разговоры о создании музея промышленности, но если в Янгстауне, штат Огайо, построили индустриальный музей, а в Лоуэлле – музей экологии, то в Норт-Адамсе все разговорами и закончилось. Старые идеи исчерпали себя, новых не появилось.
Глобальный мир искусства
Уильямс-колледж – замечательный плацдарм для запуска культурной стратегии в целях экономического преобразования Норт-Адамса. Помимо того, что здесь работают именитые преподаватели, а летом проходит театральный фестиваль, колледж стал тренировочной базой для целого поколения влиятельных руководителей художественных музеев. Эта сплоченная компания известна как Уильямс-мафия и состоит из мужчин немногим за сорок, наделенных как должностными, так и личными амбициями, поддерживающих тесную связь с соответствующим факультетом колледжа (Nathan 1989). В нее входят директор Бруклинского музея, заместитель директора Национальной художественной галереи, директор Чикагского института искусств, директор Музея современного искусства в Сан-Франциско, директор Художественного музея округа Лос-Анджелес, директор отдела живописи и скульптуры Музея современного искусства (МоМА) и Томас Кренс – директор музея Гуггенхайма.
