Здесь, как и в любом строительном проекте в центре города, государственные организации сотрудничали с частными компаниями. Рокфеллеры, которые до 1990-х были владельцами Рокфеллер-центра, стали во главе группы ведущих предпринимателей с целью мобилизации городского и национального правительств (Fitch 1993). Государственная градостроительная корпорация Нью-Йорка – ГГК (New York State Urban Development Corporation – UDC), организация, обладающая правом осуществлять строительство без одобрения общественности, открыла филиал – Корпорацию реконструкции 42-й улицы. В 1976 году это подразделение приобрело все здания на 42-й улице между Девятой и Десятой авеню к западу от выезда из тоннеля Линкольна, кроме одного дома, расположенного на южной оконечности этого участка. Два года спустя Фонд Форда, штаб-квартира которого расположена на другом, восточном конце 42-й улицы, вложил полмиллиона долларов в исследование и моделирование 42-й улицы между Седьмой и Восьмой авеню. Этот анклав порнокинотеатров планировалось превратить в квартал культуры, туризма и драматических театров. Среди прочего проект подразумевал устройство парка в 5 гектаров и информационного центра для туристов. Однако на этот раз проекты развития Таймс-сквер так и остались на бумаге, пав жертвой бюджетного кризиса 1975 года и недостатка частных инвестиций.
В начале 1980-х годов Нью-Йорк переживал очередной бум офисного строительства в центре города. В 1984 году ГГК разработала проект реконструкции 42-й улицы, акцент в котором ставился на две невероятно высокие офисные башни на пересечении 42-й и Седьмой авеню – то есть в самом сердце Таймс-сквер. На этот раз индустрия коммерческих театров, по-прежнему процветающая на Бродвее, рассматривалась как национальное достояние и главный козырь. В исследовании «Искусство как индустрия», опубликованном Портовым управлением в 1983 году, особо подчеркивались суммы, потраченные туристами, приезжающими на бродвейские спектакли, и экономический эффект от растущей занятости в театрах. Если театральные эксперты говорили о том, что в провинциальных театрах можно увидеть инновационные постановки, которых явно не хватает на Бродвее, в разработанном ГГК плане преобразования Таймс-сквер учитывался главным образом тот факт, что кассовые сборы в бродвейских театрах с 1948 года увеличились в семь раз (что, возможно, больше говорит об уровне инфляции, нежели о росте аудитории театров). Уменьшение же количества театров с 39 в 1948 году до 33 в начале 1980-х годов в проекте рассматривалось как повод для беспокойства. Продолжало сокращаться и общее количество постановок. Коммерческой культуре предстояло повысить экономическую ценность Таймс-сквер, поэтому бродвейским театрам требовалась помощь.
Бродвейское очарование понадобилось проекту реконструкции Таймс-сквер в том числе и для того, чтобы заинтересовать частных инвесторов с глубокими карманами, которые не торопились принять в нем участие. Городские и государственные власти заявили, что у Таймс-сквер настолько скверная репутация, что это угрожает обрушить цены на недвижимость в половине мидтауна. Без реконструкции, говорилось в проектном предложении ГГК, «преобразить западный мидтаун, и в особенности саму Таймс-сквер, будет невозможно, а ее нынешний имидж сказывается на репутации всего города» (New York State Urban Development Corporation 1984, vol. 2, 222). Однако театральная индустрия не могла стать локомотивом реконструкции, даже символическим. Продюсеры с трудом собирали деньги на постановки, администрации не справлялись с ростом цен, а держатели абонементов из пригородных районов выбирались на Таймс-сквер все с меньшей охотой. Вероятно, театры являлись лишь ширмой, поскольку основным продуктом реконструкции Таймс-сквер от 42-й до 47-й улицы должны были стать офисные здания.
Когда к производству пространства подключились городские власти и ГГК, ситуация на рынке недвижимости изменилась. В утвержденных Градостроительной комиссией Нью-Йорка границах нового «района особых правил зонирования мидтауна» разрешалось строительство больших зданий, высота и площадь которых по ранее действовавшим на Вест-Сайде правилам были бы недопустимы. Кроме того, в Вест-Сайд была перенаправлена часть субсидий, которыми ранее пользовался Ист-Сайд. В результате цены на землю в непосредственной близости от проекта на 42-й улице с 1983 по 1984 год выросли вдвое. Поскольку срок действия самых щедрых субсидий на строительство на Таймс-сквер был ограничен 1988 годом, девелоперы поспешили подать свои проекты Комитету по строительству. Владельцы же запаслись терпением, чтобы продать в последний момент. Ради ускорения процесса ГГК воспользовалась своим правом на принудительное отчуждение частной собственности и принялась конфисковать и объединять частные владения по 42-й улице между Седьмой и Восьмой авеню – в квартале, где немало старых театров. Среди мер по привлечению инвестиций были и списание государственных закупок, и оценка земельных участков, и налоговые послабления; общие льготы только на приобретение земли составили порядка 100 миллионов долларов. К 1987 году финансовые привилегии привлекли две частные девелоперские фирмы: Prudential Insurance Company of America и Park Tower Realty, во главе которой стоял девелопер, лично отобранный мэром Нью-Йорка Эдвардом Кохом. Архитектору Филипу Джонсону был поручен авторский проект двух офисных башен. План по созданию еще одного офисного района в мидтауне устраивал, по мнению архитектурного критика Ады Луизы Хакстабл (Huxtable 1991), всех, кто был задействован в проекте реконструкции, несмотря на заявление чиновников о стремлении сохранить театры Таймс-сквер.
Но все это было в 1980-х. За пятнадцать лет, которые потребовались, чтобы планы приблизились к реализации, движение за сохранение исторического облика успело пересмотреть и изменить принципы, по которым теперь определялась историческая ценность городских пространств. Теперь, какой бы мишурной ни казалась Таймс-сквер, ее защищали как произведение общественного искусства. Как и в случае с предоставлением статуса достопримечательности, споры велись главным образом вокруг эстетических вопросов: общественные деятели, вступавшие с критикой проекта реконструкции Таймс-сквер, сосредоточили свое внимание на размере и дизайне башен, а также отмечали необходимость сохранить характерные неоновые вывески и гигантские рекламные панели. И хотя планы строительства 370 тысяч квадратных метров офисных помещений вызывали теперь только усмешку, против необходимости переустройства этой части центра города выступали лишь единицы.
В течение следующих трех-четырех лет офисные башни оставались на бумаге в ожидании согласия корпораций, готовых в них заселиться. Однако проект небоскребов продолжали критиковать. Ведущая организация по охране исторического наследия – Муниципальное общество искусств – заняла однозначную позицию и провела громкую кампанию против крупномасштабного строительства на Манхэттене. В результате высотность снизили. Затем были внесены изменения, призванные сгладить ощущение, что проектировщики пренебрегли гением места Таймс-сквер. Тем не менее, вопрос о том, может ли организация «Проект реконструкции 42-й улицы» игнорировать то или иное ограничение по собственному выбору, оставался открытым. Особенно острую дискуссию вызвало требование сохранить неоновые и электрические вывески, которые уже много лет использовались для рекламы на площади. Если не сами здания, то этот пестрый антураж должен был обеспечить сохранность суетной атмосферы Таймс-сквер. Бегущая строка «Нью-Йорк таймс», огибавшая по периметру Таймс-тауэр на 42-й улице с 1928 года, теперь стала объектом, охраняемым государством, хотя само здание предполагалось снести и построить новое. Как пишет Хакстабл (Huxtable 1991), почитание этой электрической вывески обозначило движение от «новостей как рекламы к рекламе как развлечению». Мы бы сказали: от электрического устройства – к эстетической форме.
