Даже самый обычный наблюдатель заметит, что эстетизация – это оборотная сторона страха. Это не страх в метафорическом смысле – страх Другого, женщин или конца цивилизации. Нет, это страх конкретного исторического момента, когда признание ценности визуальной культуры города представляется единственно возможным способом его спасти – спасти от сноса и застройки, от преступников и бедняков. Если бы только эта схема работала.
Но как она может работать, когда в ожидания, порождаемые культурными стратегиями, встроено такое количество противоречий? Применение культурных стратегий экономического развития акцентирует противопоставление стабильности – переходу на новый уровень, местной культуры – культуре космополитичной, визуальной цельности – социальной неустроенности. Более того, культура не только способна оставаться «отдельной сферой» – во избежание споров вокруг наиболее острых проблем социального и экономического неравенства, – она еще способна воспроизводить различия, которые с этими проблемами ассоциируются. Темы, затронутые в этой книге, – искусство, деньги, общественное пространство, городская архитектура и планировка, этническое разделение труда, – поднимают вопросы, являющиеся принципиальными практически для всех дискуссий о возрождении городов.
1. Как нам сделать культуру более «демократичной» в ситуации, когда уровень репрезентации самого города как культурного объекта повышается, чтобы соответствовать потребностям людей более состоятельных?
Несмотря на продолжающееся обнищание городского населения, ведущие деятели бизнеса и политики настаивают на использовании учреждений культуры в качестве проводников стратегий экономического развития. Однако экономическая выгода от культурных стратегий минимальна. Да и в самих учреждениях культуры позиций с высокими ставками совсем не много; как и остальной некоммерческий сектор, они нанимают все больше временных сотрудников и работников на неполный рабочий день. Более того, финансирование учреждений культуры сложно назвать гарантированным. Даже крупнейшие нью-йоркские музеи Метрополитен и Гуггенхайм сократили часы работы, объяснив это финансовыми трудностями. (Впоследствии Метрополитен получил корпоративное пожертвование, позволившее музею вернуться к прежнему режиму работы.) Если говорить о гостиничной, ресторанной и туристической индустриях, создавших с 1980-х годов огромное количество рабочих мест, большинство из них – это малооплачиваемые позиции со смутной перспективой карьерного роста. Если мы идем к демократизации городской культуры, что означает более широкое представительство и участие, городская экономика не должна быть разделена на два полюса между работающими и безработными, между высокооплачиваемыми и низкооплачиваемыми работниками. Мультикультурным не может быть назван и город, где некоторых агентов культуры – к примеру, уличных торговцев – гонят с улиц, потому лишь, что их образ не соответствует целям экономического развития.
2. Как мы можем сделать культуру более этнически разнообразной, притом что «сытый голодного не разумеет»?
Представления о культурном разнообразии, как правило, ограничиваются этнически «окрашенными» продуктами; познания в этой сфере не выходят за рамки культурного потребления – посещения этнических ресторанов и чтения в начальной школе историй о странах предков. Притом, что даже такого рода признание лучше, чем оголтелая ксенофобия, оно, конечно, не сильно способствует вовлечению в общий экономический процесс представителей тех или иных этнических групп или пониманию цепляющихся одно за другое и зачастую трудно искореняемых препятствий на их пути к становлению в качестве производительных граждан. Целая пропасть разделяет признание и уважение культурного разнообразия и неспособность понять социальные проблемы – от перестрелок до нехватки интернатов для брошенных детей, которых в бедных районах непропорционально больше. Мультикультурализм не противостоит и не может противостоять культурным идентичностям, возникшим и усилившимся вследствие недостаточной интеграции в легальное поле общего экономического процесса.
3. Как сделать город как культурный объект более доступным, если учреждения культуры по-прежнему пользуются маркерами социальных различий?
Такие учреждения высокой культуры, как художественные музеи и симфонические оркестры, стали тратить значительно больше усилий на привлечение новой аудитории. Некоторые из этих усилий привели к положительным результатам, другие – нет. И хотя музеи и организации по сохранению исторического облика расширяют свою деятельность среди городских сообществ куда активнее, чем в прошлом, коммерческая культура – вне зависимости от степени стандартизации – основана на воспроизводстве социальных различий. Пример распределения труда в ресторанах показывает, как разделение по этническому признаку сохраняется, а вместе с ним и расслоение городского населения, и незыблемые представления о том, какая социальная группа соответствует какой ступени общественной иерархии. Если в качестве культурных объектов рассматривать и торговые улицы, то споры вокруг ассортимента и качества товаров, продающихся с лотков на улице, являются, по сути, обсуждением того, кому есть место в этом городе, а кому – нет. Рассмотрение усилий по оживлению основных торговых улиц, предпринятому бизнес-группами, ставит перед нами важные вопросы о праве продавать, праве быть у всех на виду, а также о сегрегации продавцов по принципу принадлежности к социальному классу или этносу.
4. Действительно ли культурные стратегии нового экономического развития разрушают условия для создания оригинальных произведений культуры?
Людей искусства по-прежнему притягивают города, в особенности большие и богатые города, где можно сделать карьеру. Они выживают, подрабатывая вне своей артистической профессии, снимая дешевые помещения для жизни и творчества и формируя артистические сообщества. Зачастую само их присутствие ставит печать культурной инновации на «модный» район, где тут же появляются рестораны, галереи, оживляется рынок недвижимости. Однако целью большинства стратегий нового экономического развития является улучшение условий проживания и повышение стоимости недвижимости, что исключает низкую арендную плату. Это повышает риск выселения творческой публики, ради того чтобы на их месте появились магазины и готовые платить высокую аренду жильцы. Подобным образом и рабочие места, созданные для производителей культуры в рамках культурной индустрии, оплачиваются так скудно, что художники не могут позволить себе жить в городе. Уезжая, они снижают привлекательность города как культурной столицы.
К сожалению, нет четкой уверенности в том, что культурные стратегии обрамления пространств действительно приостанавливают спад на рынке недвижимости или что стратегии увеличения объемов культурного туризма оказывают значительное положительное влияние на городскую экономику. В тот же день, когда нью-йоркский таблоид провозгласил: «Нью-Йорк заполонили туристы», заглавие передовицы New York Times мрачно констатировало: «На фоне роста национальной экономики нью-йоркская экономика стагнирует» (January 6, 1995).
Все эти вопросы требуют от нас более критического подхода к изучению результатов культурных стратегий; кроме того, следует сосредоточить внимание на средствах их воплощения на практике. Государство не размениваетcя по пустякам – за текущими культурными стратегиями стоит забота исключительно о крупных учреждениях культуры, которые приносят доход от туризма.
