Итак, новому епископу Руанскому придется научиться повиновению.
* * *
Уже в первые дни весны на деревьях распустились почки, а на лужайках показалась свежая зеленая трава. Благоухающий воздух больше располагал к беззаботной прогулке, чем к быстрой скачке верхом; к мечтам, чем к разговорам; к одиночеству, чем к компании. Оставив далеко позади конный эскорт, окруживший большую тяжелую повозку, высокий воин и ребенок пустили лошадей шагом и теперь ехали бок о бок, но не глядя друг на друга, и выражения лица у них были столь разным, что любой встречный, увидевший их в этот момент, не смог бы удержаться от улыбки.
Ребенком был Теодебер, старший сын Хильперика, и он улыбался потому, что его дядя Зигебер отпустил его на свободу, но особенно — потому, что с высоты своих семи лет ему казалось, что он хорошо послужил своей семье и с честью вынес свое пребывание в заложниках. Конечно, его заключение длилось недолго и ему не пришлось выносить испытаний более суровых, чем занятия с учителями, обучавшими его трем основным искусствам: грамматике, риторике и диалектике, а также математике, астрономии и музыке. Но тем не менее он был пленником, разлученным с матерью и братьями, один на чужой земле. Однако с самых первых дней он вел себя с достоинством короля, не плакал и не жаловался, и за это даже Зигебер его похвалил и теперь отправил домой, щедро одарив. И наконец, он улыбался потому, что как раз сейчас ехал верхом на одном из подарков — великолепной белоснежной кобылице, подобающей лишь особе королевской крови.
Воином был Готико, и, в отличие от юного принца, вид у него был мрачный, поскольку войско Зигебера сейчас двигалось в совершенно другом направлении, почти не встречая сопротивления в схватках с фрисонами, тогда как он, удостоенный чести стать стражником короля Реймского, должен был везти этого самодовольного мальчишку к родителям. К счастью, дорога от виллы Понтико до Руана займет всего несколько Дней, и, после того как он выполнит это поручение, совершенно недостойное рыцаря, начнется его настоящая миссия. Та, которую Зигебер хотел сохранить в тайне от всех и которую это путешествие позволило скрыть.
Сейчас, когда Зигебер окончательно утвердился на троне Остразии, стяжав славу в победоносной войне с гуннами и наказав брата за вероломство, он наконец стал прислушиваться к советам выбрать себе жену и основать династию, которая наследовала бы ему. Все молодые женщины Остразии, которые порой разделяли с ним ложе, преисполнились надежд, но у короля были совсем другие соображения по поводу будущего брачного союза.
В Париже его брат Карибер вызвал всеобщее возмущение, открыто появляясь на людях со служанкой своей собственной жены Ингоберги, а потом начав ухаживать за сестрой этой служанки, которая к тому же была монахиней. Что до Гонтрана, он остановил свой выбор на жене своего личного стражника, тем самым нарушив клятву, связывавшую воина с королем, так же как и короля — с его людьми. Говорили, что он прижил с ней бастарда по имени Гондебод, а потом отдалился от нее и женился на франкской девушке, Меркатруде, также забеременевшей его стараниями. Не такой Зигебер хотел видеть мать своих детей. Королю подобало выбрать себе супругу королевской крови, а не одну из тех шлюх, которыми соблазнялись его братья. Но выбор был не слишком велик. Конечно, всегда можно было найти какую-нибудь принцессу достаточно благородного происхождения в Константинополе или в англо-саксонских королевствах Кенте и Нортумбрии, однако Зигебера больше интересовали владения вестготов в Испании, у короля которых, Атангильда, были две дочери на выданье. Кроме того, земли Септимании и Готалонии
[65]
граничили с его собственными владениями в Провансе, и такой союз мог усилить его влияние в этом регионе. Осталось убедить Атангильда согласиться на брак своей дочери с франком, к тому же с прямым потомком короля Хловиса, который шестьдесят лет назад вытеснил вестготов из Пуатье. Также нужно было, по настоянию епископа Эгидия, убедить будущую невесту отречься от арианства, широко распространенного среди вестготов, и перейти в католичество.
Готико сознавал, что ему выпала нелегкая миссия. Роскошные подарки — оружие, драгоценности, вазы и меха, которыми была нагружена повозка, — далеко не все предназначались Теодеберу. Но с их помощью можно было рассчитывать лишь на то, что его удостоят аудиенции, а отнюдь не на то, что сватовство окажется удачным. А что делать, если принцессы окажутся уродинами? Или слишком юными, или слишком старыми? И потом: как узнать наверняка, что эти девушки — действительно дочери Атангильда, если он никогда в жизни их не видел? На этот счет Зигебер не дал ему никаких указаний…
— Сеньор Готико!
Франк глубоко вздохнул и повернулся к своему юному спутнику.
— Да, монсеньор?
— Теперь лошади уже достаточно отдохнули?
— Да, конечно.
Он улыбнулся, потом обернулся к эскорту и помахал рукой.
— Теперь вас найдут только в одном лье отсюда! — . воскликнул он.
— И теперь-то уж вы меня не обгоните! — заявил Теодебер. — Отправляемся вместе, хорошо?
— Хорошо. Хей!
Мальчик ударил лошадь пятками в бока и, пустив ее галопом, помчался вперед. Готико покачал головой, потом в свою очередь пришпорил коня и поскакал за Теодебером. Белая кобыла скакала хорошо, но мальчик слишком сильно натянул поводья, мешая ей. Поравнявшись с ним, воин к тому же увидел, что ребенок недостаточно сильно сжимает ногами бока лошади. Малейшее препятствие — и он свалится на землю. Не хватало еще, чтобы он сломал себе шею…
— Вы выиграли! — он чуть придержал коня.
И, прежде чем принц успел что-то сказать, добавил:
— У вас хорошая лошадь, монсеньор. О ней нужно заботиться.
И, словно собираясь потрепать лошадь по шее, он взял поводья из рук Теодебера и пустил ее рысью.
— Теперь нужно подождать остальных, монсеньор. Здешние дороги ненадежны.
— Почему? — удивился Теодебер. — Мы ведь все еще на земле моего дяди?
Готико расхохотался от всего сердца, но, увидев нахмуренно-озадаченное выражение лица мальчика, усомнился, что слова ребенка были намеренной шуткой. Спрыгнув с коня, он подхватил поводья обеих лошадей и двинулся дальше пешком.
— Как раз уже нет, — бросил он через плечо. — Мы только что миновали Компендиум,
[66]
так что сейчас находимся во владениях вашего отца.
— Тогда чего вы боитесь?
— Ничего, поскольку мы сейчас союзники. И вы мой союзник даже в большей мере, чем кто бы то ни был.
Теодебер тоже спрыгнул на землю. Он уже собирался взять из рук Готико поводья своей лошади, чтобы идти рядом с ним, но вдруг передумал и снова нахмурился.
