Упомянутая секретарша по имени Рита Александер (совпадение с фамилией героини «Гражданина Кейна» не случайно!), которая пишет под диктовку Манка, отмечает сходство между главным героем фильма и Уильямом Рэндольфом Херстом:
Рита. Я знаю, кто это. В смысле, я знаю, кого вы имеете в виду.
Манк. С чего вы взяли, что я имею кого-то в виду?
Рита. Да ладно. В англоязычном мире его знают все.
Манк. Он и сам сказал бы то же самое.
Рита. Вы знаете его?
Манк. Может, и знаю. Точнее, знал
[101].
Эпизод, происходящий в 1940 году, оказывается кольцевым – и сначала мы переносимся в 1930 год, когда Манк руководил сценарным отделом на студии Paramount Pictures. Как и сцены о сухом законе на ранчо, первые сцены из прошлого поначалу кажутся комичными – перед встречей с великим продюсером Дэвидом О. Селзником сценаристы играют в орлянку, а младший брат Манка по имени Джозеф, будущий режиссер фильмов «Все о Еве», «Юлий Цезарь» и «Клеопатра», диктует голой секретарше. Протеже Манка, юный сценарист Чарльз Ледерер (будущий автор фильмов «Джентльмены предпочитают блондинок», «Одиннадцать друзей Оушена» и «Мятеж на „Баунти“»), приглашает его на вечеринку к своей тете. Тетя оказывается кинозвездой Мэрион Дэвис (Аманда Сайфред), любовницей Уильяма Рэндольфа Херста. С этого начинается дружба Мэрион и Манка – и симпатия Херста к Манку.
Мы возвращаемся в 1940 год. Продюсер Джон Хаусман умоляет Манка писать попроще, Манк игнорирует его просьбы – рождается фирменная рамочно-кольцевая эпизодическая композиция «Гражданина Кейна». В то же время Рита делает предположение, что герой по фамилии Бернштейн в сценарии – не кто иной, как глава MGM Луис Майер. Зрителя это уже не удивляет – Луис Майер и продюсер MGM Ирвинг Тальберг участвовали в сцене с Мэрион Дэвис. Похоже, что киноиндустрия в кармане у Херста! Джозеф Манкевич тоже обеспокоен, он звонит Манку и пытается убедить его в том, что новый сценарий опасен. Чтобы работать продуктивнее, Манк организует себе доступ к алкоголю – но на этом шуточки заканчиваются, а попутно мы узнаем от медсестры Фриды, что Манк тратил деньги не только на идиотские пари, но и на помощь беженцам от нацизма, и даже написал антинацистский сценарий
[102].
И мы перемещаемся в 1934 год, когда Манк и Джозеф уже работали в MGM. Луис Майер празднует своей день рождения (который, как известно, он сам когда-то, въезжая в США, «назначил» на 4 июля – День независимости) в замке Херста. В застольной беседе всплывает имя писателя-социалиста Эптона Синклера, который баллотируется в губернаторы Калифорнии от демократической партии США.
Разумеется, и Херст, и Майер, и Тальберг поддерживают республиканскую партию и ее кандидата Фрэнка Мерриама. Вскоре выясняется, что Манк – единственный в штате MGM, не желающий сдавать взносы в фонд борьбы против Эптона Синклера. Тальберг журит Манка, и тот отвечает со свойственной ему прямотой: «Ирвинг, вы же самый умный продюсер в этом городе. Почему вы ведете себя как торговец вразнос? Не нужны вам никакие взносы. У вас уже все есть. Весь мир верит вам, когда вы рассказываете о десятиэтажном Кинг-Конге и о невинности сорокалетней Мэри Пикфорд, – и вы не можете убедить голодающих калифорнийцев в том, что им угрожает большевик? Вы плохо стараетесь». На улице Манк случайно видит выступление Синклера и понимает, что его симпатии – на стороне писателя.
Но его «шутка» оборачивается реальностью – Тальберг запускает серию псевдодокументальных фильмов против Синклера, за проект отвечает друг Манка по имени Шелли Меткалф (вымышленный герой), а финансирует фальшивки не кто иной, как Херст. Манк просит Мэрион вмешаться и приостановить лживую кампанию, но она не понимает, о чем речь, к тому же ей недосуг. Эптон Синклер проигрывает выборы, а Шелли Меткалф, осознав масштаб сделанного, совершает самоубийство.
В 1940 году друзья и близкие Манка поочередно – сначала Чарльз Ледерер, затем Джозеф Манкевич и, наконец, Мэрион Дэвис – пытаются уговорить его изменить сценарий. Ледерер называет Манка предателем (действительно, образ Сьюзен Александер довольно неприятен и очень далек от реальной Мэрион), Джозеф боится за судьбу Манка, а Мэрион дает ему понять, что будущее фильма туманно:
Манк. Надеюсь, если этот фильм выйдет, ты простишь меня.
Мэрион. А я надеюсь, что ты простишь меня, если он не выйдет
[103].
В 1936 году умирает Тальберг, дела Манка в Голливуде идут все хуже. В 1937 году Манк срывает вечеринку в замке Херста, рассказывая вместо тоста импровизированную идею фильма о газетном магнате, который когда-то имел идеалы, но так и не смог добиться любви, потому что слишком сильно хотел власти. В ответ Херст, прежде чем выставить Манка, рассказывает ему известную притчу о шарманщике и обезьянке.
Наконец в 1940 году Орсон Уэллс предлагает Манку премию в $10 000 за отлично сделанную работу, но Манк просит упоминания в титрах. Уэллс в сердцах громит мини-бар Манка – и тот на ходу сочиняет знаменитую сцену, в которой Кейн рушит спальню Сьюзен Александер… В 1942 году Манк и Уэллс делят «Оскар» за лучший сценарий, а Манк говорит журналистам: «Я очень рад принять эту награду в отсутствие Уэллса, поскольку и сценарий был написан в отсутствие Уэллса».
Формально авторы фильма придерживаются версии авторства «Гражданина Кейна», изложенной в знаменитом исследовании Полин Кейл «Выращивая Кейна», опубликованном с продолжением в журнале The New Yorker в 1971 году. Более того, сценарий Джека Финчера во многом выглядит как адаптация «Выращивая Кейна». Реплики Манкевича вроде «Какая Сара? Ах, бедная Сара!» (о жене) и «Не беспокойтесь, белое вино вышло вместе с рыбой» (когда ему стало плохо на очередной вечеринке), равно как и впечатляющие факты о том, что руководство студии оплачивало азартные долги Манкевича, а Уэллс предлагал ему взятку в $10 000, взяты прямиком из исследования «Выращивая Кейна»
[104],
[105].
Но все это имеет и обратную силу. Для того чтобы полностью оценить аргументацию против Уэллса, нужно внимательно прочитать «Выращивая Кейна». Если честно, я не думаю, что сегодня на это многие способны, ибо объем печально известной публикации равен примерно половине объема этой книги.
