– Намного!
* * *
Кофе оказался выше всяких похвал.
Настоящий, вареный, не растворяшка и не кофе-машина. А сваренный вживую, это чувствовалось. Конфеты тоже были вкусными, и Ирина не стала скромничать.
Директор наблюдал за ней с улыбкой.
– Приятно, когда женщина не жеманится, – пояснил он. – А то каннибалом себя чувствуешь, когда воздушное существо рядом с тобой весь вечер терзает один салатный лист.
Ирина фыркнула. И демонстративно слопала еще одну конфету.
Классного руководителя, Марину Ивановну Королькову, долго ждать не пришлось. Явилась сразу же после кофе.
– Вызывали, Владимир Алексеевич?
– Да. Вот, участковый Ирина Петровна, хочет с вами поговорить про Анжелику Сидорову.
Женщина явно посмурнела.
– Да? Что-то случилось?
– Почему вы считаете, что что-то случилось? – Ирина ощутила себя великим Инквизитором, но знать-то надо! Марина Ивановна еще больше нахмурилась.
– Анжелика Сидорова – достаточно замкнутый ребенок, но моя дочь в том же классе учится… и выводы я сделала…
– Слушаем, – вежливо попросила о продолжении Ирина.
И услышала.
Анжелика, да еще Сидорова…
Ага сочетается. Дети – они добрые, участливые, тонко чувствующие… хуже приходилось только мальчику с говорящей фамилией – Гнида. Мальчик фамилии соответствовал, а вот Анжелика…
Девочка добрая, но фантазерка и в чем-то слишком ранимая, оторванная от реальности…
Истеричка?
Пожалуй, что нет. Но мишенью для острот она становилась часто, и одноклассников не любила. Не за что.
– Ее травили? – уточнил директор.
– Нет! Такого я не допустила бы!
Нет? Но ведь и обратного не было. Интеграции в класс не происходило, а в школе Анжелика чувствовала себя чужой среди своих.
Подруг не завела, парня не нашла, личной жизнью не озаботилась…
И поэтому не так давно…
Сама Марина Ивановна об этом узнала от дочери. И сейчас пыталась донести, что будь это чуть раньше, до выпускных, она бы конечно! И сразу же! И никак!
Но… ДО выпускных!
А когда начались ЕГЭ…
До того ли ей было?
У Анжелики заметили дорогой телефон. Айфон, последней модели. Цена?
Заоблачная. Дешевле купить эшелон яблок, чем игрушку с изображением яблочка.
У Анжелики заметили платок от какого-то модного дома. Преподавательница не помнила название, но клялась и божилась, что стоит платочек – в районе пары сотен тысяч рублей.
Какая-то греческая фирма…
[5]
И заметили кольцо с топазом.
Золотое, дорогое, не ширпотреб.
Анжелика отмалчивалась, и это еще подогревало любопытство. Нет бы похвастать, а она – молчит! С мужчиной ее никто не видел…
– Почему я об этом не знаю? – мягко поинтересовался директор.
– Так выпускные же…
Классная руководительница себя сильно виноватой не чувствовала. Оно и понятно – с глаз долой, из сердца вон. Что там дети после выпускных делать будут, ее не волнует, пусть хоть в борделе работают.
– А кто может знать? – подумала вслух Ирина. – Неужели у девочки во всей школе нет подруг? Вообще во всей школе?
– Такого не бывает, – покачала головой Марина Ивановна. – Есть наверняка. Но…
– Но кто – вы не знаете. Понятно…
– А кто может знать? – прищурился директор.
– Я могу спросить у детей…
– Звоните, Марина Ивановна, звоните, – Владимир Алексеевич усмехнулся и сделал еще глоток кофе.
* * *
С Полиной Валиной в школе побеседовать не удалось.
Пришлось отправляться к ней домой.
По утверждению детей, Полина была… не то чтобы подругой, но хотя бы ближе всех к Анжелике. И Ирина решила не звонить.
Телефон здорово облегчает работу, но Ирина предпочитала личные визиты, во время которых намного легче понять, врет человек или нет…
Да и не работает ведьминское чутье по телефону. Надо лично явиться, в глаза посмотреть, рядом постоять. А Ирине нужно было сейчас именно это.
Слишком дорого встанет ошибка. И ей, и девочкам.
Полина оказалась дома.
Симпатичная брюнетка семнадцати лет от роду готовилась к ЕГЭ. Сидела с учебниками, и Ирину встретила без особого восторга.
– Добрый день. Проходите.
Ирина поздоровалась, нацепила бахилы – разуваться было лень, и прошла в комнату девочки. Огляделась.
Барби-дом.
Все розовое, белое, в рюшечках… брюнетке – совсем не в тему. А вот блондинка здесь смотрелась бы очень органично.
Полина проследила за ее взглядом.
– Да. Мать обставляла.
– И?
– Обещала поменять обстановку, как мне восемнадцать будет. Летом в магазин пойдем, если ЕГЭ сдам не ниже восьмидесяти баллов.
– Стиль модерн?
– Именно! – кивнула девушка. – Минимализм и простор.
– Вам пойдет.
Полина посмотрела с чуточкой симпатии. Приятно, когда тебя понимают, так?
– Мать просто не понимает, что мне вся эта мишура не нравится. Только и слышно: Поленька, ты же девочка! Ты должна быть нежной и женственной!
– У родителей это бывает, – согласилась Ирина. – Они просто не слышат детей.
– Не хотят слышать.
– Как и у Анжелики?
Полина тряхнула головой так, что метнулась толстая коса.
– Да. Там только еще хуже было. Мы, правда, не дружили, Алка вообще дружить не умела, хоть и пыталась.
– Алка?
– Анжелика свое имя вообще ненавидела. Просила называть ее Аллой. Ребята, понятное дело, плевать на это хотели, а я называла. Пусть, если ей приятно.
– Я думала, ее все устраивало?
Полина скривилась.
– Устраивало? С такой мамашей? Шутить изволите?!
Ирина подняла брови.
– А что не так? Бить – не били, травить не травили, каторжно пахать за кусок хлеба тоже…
– Когда вы так говорите, выходит, что мы и правда сволочи неблагодарные.
– А вы – благодарные? Или не сволочи? Вы объясните, чтобы я поняла, – поддела Ирина.
Полина посопела немного, здорово напоминая при этом сердитого ежика, а потом заговорила.
