Более не мешкая, Леда, Годар и Михей взобрались на холм за бывшей околицей, встали перед высоким деревом и поклонились поникшим ветвям. Издали, на подходе еще было слышно, как журчала вода, стекая в низину. Бежали с возвышения два маленьких шустрых ручья, вроде совершенно одинаковые с виду.
То ли ветерок дунул, то ли сам по себе вдруг отвалился с ясеня пожелтевший лист и, в быстром танце кружась, опустился на воду. Да только заметили люди, что гибкими струями влекомый, лист из чахлого да желтого вдруг стал ярко-зеленым, в один миг все жилки расправил, наливаясь животворящим соком. Таким возрожденным и пропал из виду в прогалине под холмом.
Михей с Годаром переглянулись, и начал Медведь распутывать крепкую дратву да ремешки, что крепили липовую култышку к телу. А после, чуть подрагивающими руками рубаху с себя стащил. Далее Леда смотреть не стала, ближе к дереву подошла, обняла шершавый ствол, уперлась лбом в морщинистую кору и закрыла глаза, об одном молясь:
— «Пусть свершится чудо! Пусть окрепнет тело и вернется живая плоть на старую рану. Пусть они будут счастливы с Радуней, деток сотворят и вырастят, на радость всему роду, Медвежьему ли Змеиному, все равно, лишь бы добрые люди его составляли. Да будет так!»
Показалось Леде, что долго-долго она уже так стоит у дерева одна, но вот легли на плечи знакомые горячие ладони, а потом заскользили по ее рукам, вместе с ней обхватывая мощный ствол. Хрипловатый голос прозвучал над макушкой:
— Растрепа моя, пойдем, хоть умою… Как в живую водичку окунешься, еще пуще красавицей станешь, будет тебя муж сильно любить, на руках носить, ласковые слова говорить, прижимая к сердцу. Будешь ему всего дороже на белом свете… Пойдем!
— А он… Михей-то наш как?
Годар своими же руками девушку в сторону развернул, и Леда сначала изумленно вперед глядела, а после, опомнившись и смутившись, опустила глаза себе под ноги. Хорош был Медведь. Таким прежде его девушка и не знала — стоял в двадцати шагах от нее красивый крепкий мужчина в самом расцвете сил. Густая шапка каштановых кудрей покрывала голову, глаза веселые, так и жгут, сам кровь с молоком, иначе не скажешь. И обе ноги исправно на своих местах, как мамка задумывала.
Леда в слезы, вроде рванулась обнять друга, да Годар не пустил. А Медведь только усмехался, подбоченясь, ишь ты, уже даже в новую рубаху и порты переодеться успел:
— Ох, голубушка, теперь, небось, жалеешь, что когда-то мне отказала. Поздно плакать, милая, обещался другой. Уж не обессудь!
Леда тоже смеялась, обхватив Князя за шею, так уж хотелось сейчас кого-то приласкать, пела душа от счастья:
— Ради меня-то ты в такие края и не собирался.
— Да, если б я раньше знал, что ты с нечистой братией так ловко договориться сумеешь, давно бы сюда доковылял и тебя на загривке притащил. Уж больно смела!
Такие разговоры явно Змею не нравились, кошки скребли на душе, легко ли признать, что хрупкая девушка вместо двух здоровых мужиков все подвиги совершила за единую ночь. И сама цела осталась и мир подарила многим неприкаянным душам. Вот такая невеста у Змея, не простая, знать, девица, недаром выбрала ее Лунная дева. Только и осталось, что при себе удержать. С этим уж точно справится Змей, никуда больше от себя не отпустит, итак уже раз оплошал, другого нельзя допустить.
Но сейчас Князю пришлось разжать руки, сомкнутые вокруг милой невесты, позволить девушке подойти к ручью. Леда зачерпнула пригоршнями студеную водицу и плеснула себе в лицо, а потом так же, держа ладошки ковшичком, сделала пару осторожных глоточков. Рядом умывался Годар. А Михей между тем другое важное дело совершал, вытащил из своего короба бутылечек граненый и набрал воды из другого ручья. Крепко привинтил крышечку, снова пряча дорогую вещицу сперва в полотняный мешок, а потом еще и в маленький берестяной туесочек.
— Во и ладно! Благодарствуем тебе, Пресветлая Живина, что одарила нас своими милостями. Обещаем во благо пустить.
Тут зашелестел Ясень оставшейся блеклой листвой, жалобно застонали голые ветви, будто старый дедушка желал плечи расправить да покрасоваться перед родней напоследок. Змеями тугими шевельнулись под землей корни дерева, засыпая гремящие родники дерном и глиной. Немного времени спустя оба источника замолкли. Просочились под землю последние прозрачные лужицы у подножья холма, и вскоре на местое заветных ключей поднялось густое свежее разнотравье.
— И то верно, — рассудил Михей, — мало ли с каким умыслом потянулись бы сюда люди со всей округи. Некому больше здесь охранять чистые слезы Живины, да и знать, высохли они уже, на улыбку сменились. И в том есть заслуга твоя, Ладушка. Береги ее шибче, Змеиный Князь, не в каждый год пташка такая садится на твое крыло. Помни, цени…
— О том лишь забота моя, — усмехнулся Годар, — да вот как бы сама не возжелала улететь, хочу удержать, но не в золотой клетке, а на раскрытой ладони. Веришь ли мне, хоть моя, Лебедушка белая?
— Верю. И не хочу тебя покидать. Мне бы только узнать про родных, весточку им отправить, о том и буду просить Лунную Деву.
— Значит, и нам пора в путь-дорогу отправляться. Только на небесных струях и без ладьи, а на моей железной броне. В прошлый-то раз, я тебя не больно спрашивал, когда с крыши снимал, а теперь спрошу. Доверишься мне, позволишь с тобой вместе взмыть к облакам?
От этого приглашения у девушки даже дух захватило, и впрямь самое тайное наяву свершится сейчас.
— Я согласна.
Глава 19. Лунная долина
У звездной Ночи тысячи глаз —
Одновременно видит всех нас.
Радостно смотрит или с досадой,
Оделяя наградой нас или утратой.
Великая Жива —
Предвечная Мать,
Позволь твою силу и мудрость объять.
Постичь наслаждение, боль и покой —
Великую тайну слиянья с Тобой.
Леда все же обнялась с Михеем перед расставанием и даже потрепала робко его темные кудри.
— Доброй дороги тебе! Надеюсь, не потеряешься в лесу. Как прибудешь, сразу навести Теку, очень за них волнуюсь, девочек жалко. Пусть скорее их беды пройдут.
Медведь аж светился весь, и впрямь, мыслями был уже далеко, наверно, мечтал, как во всей красе молодецкой покажется будущей невесте. Может, и сама Арлета перестанет его теперь бранить, разрешит хоть парой слов с Радунюшкой перемолвиться.
— Да и вы быстрее вертайтесь. Без тебя, Князь, меня сестрица твоя строгая и на порог не пустит.
Скоро Михей скрылся в густом подлеске и Годар вопросительно глянул на девушку. — Знать и нам пора…
Мужчина достал из заплечной сумы пару длинных кожаных ремней, расправил теплый плащ и стал Леду наставлять относительно предстоящего путешествия.
— Одежду сниму, так ты все в котомку прибери, а после к лапе примотаешь, пригодится. А то после стану вновь человеком и придется перед тобой голышом ходить, мне-то ничего, а ты еще застыдишься. А сама накидку надень, холодно там… высоко.
