Мне страшно не хотелось засыпать, чтобы заканчивать этот волшебный день, но мои глаза буквально слипались, и я не знала как с этим бороться, да ещё и Дариан не помогал, нежно поглаживая кончиками своих пальцев моё лицо.
– Ты ведь специально всё сделал так быстро? – сквозь сон спросила я.
– Час для тебя уже быстро? – удивлённо усмехнулся Дариан.
– Я не о сексе, – заулыбалась я. – Я о предложении и о свадьбе…
– Я знал, что застать тебя врасплох – мой единственный шанс окольцевать тебя, – умиротворенно улыбнулся Дариан.
– Спасибо… – тяжело выдохнула я, не открывая глаз. – Спасибо, что не дал мне шанса что-то испортить. Это было прекрасно… Сказочно… – я буквально осязала своё погружение в сон.
– Тебе спасибо, маленькая, – уже откуда-то из параллельной вселенной слышался голос моего мужчины. – Ты самая любимая, Таша… Самая любимая…
Этой ночью мне приснилась незнакомая мне пустота, в которой до боли знакомый голос сказал мне: “Рано. Встретимся через семь десятилетий. Придёшь вместе с ним. А его ребёнка оставь здесь, ему пока ещё не место с вами. Я за ним присмотрю”, – затем, немного помолчав, пустота вдруг добавила: “Я присмотрела. Теперь можешь забрать их”.
* * *
О том, что нам предстоит тяжёлая беременность, я поняла уже спустя неделю после нашей с Дарианом свадьбы, когда у меня открылся острый токсикоз и начались периодические приступы головной боли, которые доктор сразу же диагностировал как мигрень, с которой до сих пор я, к счастью, не имела чести быть знакомой, и с которой, к ещё большему моему счастью, мне предстояло распрощаться сразу после родов, но, к огромному сожалению, об этом я пока ещё не знала. Тогда же, с открытием у меня острого токсикоза и мигрени, мы с Дарианом отказались от секса. И хотя однажды после этого я и попыталась соблазнить его во время одного из своих кратковременных облегчений, Дариан напрочь отказался делать это со мной.
– Маленькая моя, – погладив меня по голове, вздохнул он, – смирись с тем, что у нас не будет секса ещё минимум семь месяцев. Потерпи, пожалуйста.
– Если честно, мне сейчас даже не хочется, – прикусив губу, призналась я. – Я просто переживаю, что тебе так долго придётся воздерживаться…
– Таша-Таша, – прижав меня к груди, закачал меня взад-вперёд мой муж. – Как же я тебя люблю! Не переживай о моём воздержании. Поверь мне, я жил без секса и дольше, и если понадобится, ради тебя я готов ждать годы.
– Целые годы? – едва не присвистнула я.
– Я тебя люблю, – заглянув мне в глаза, игриво усмехнулся Дариан, и я поняла, что как только я рожу и буду готова к первому после родов сексу, он сразу же воспользуется шансом и выжмет из него все сто процентов.
…В начале ноября, при повторном осмотре у гинеколога, неожиданно выяснилось, что, оказывается, на самом деле у меня не однояйцевые четверняшки. Оказалось, что внутри меня сразу две яйцеклетки и каждая из них оплодотворилась дважды. То есть двое близнецов плюс двое близнецов и между собой они будут единожды близнецами и дважды двойняшками. От подобной информации у меня буквально голова пошла кругом, хотя, если задуматься, в последнее время моя голова только и делала, что шла кругом. Не смотря на то, что я питалась по специально разработанной для меня проплаченными Дарианом специалистами программе, у меня постоянно кружилась голова и аппетит никак не хотел нарастать. Что касается моего психологического состояния: я либо улыбалась и вслух смеялась, либо грустила и даже могла всплакнуть, и всё это совершенно беспричинно. Но за что я была благодарна своей нервной системе и Дариану, опекающему меня денно и нощно, так это за то, что у меня не было ни малейшего желания и ни малейшей причины закатывать скандалы и истерики. Либо улыбка до ушей, либо печалька лёжа под пледом – другого не дано. И то, и другое Дариан разделял со мной так, словно это он был беремен, а не я. Возможно именно от столь сильной психологической поддержки мне в итоге и было так легко в “нервном” плане.
Неполадки с аппетитом закончились в конце ноября, и с этого момента мой живот стал неожиданно быстро расти, меняясь в своих размерах буквально каждый день. Для того, чтобы избежать растяжек, Дариан каждое утро и каждый вечер натирал меня специальными кремами. Он и прежде делал мне массажи рук и ног, но после того, как в середине декабря я впала в ужас из-за своих внезапно отёкших конечностей, он начал массировать меня едва ли не каждый час, что иногда доводило меня до слёз: мне было откровенно стыдно за то, что он, словно каторжный, ходит вокруг меня двадцать четыре часа в сутки, не в силах заставить себя оставить меня хотя бы для того, чтобы сходить с друзьями в бильярд. Дариану же всё это казалось пустяками, он уверял меня в том, что рядом со мной он чувствует себя спокойнее, да я и сама знала, что он не преувеличивает. С того момента, как он узнал о моей беременности, он не мог спокойно переносить наши вынужденные расставания, которые обычно совершались из-за его бизнеса и длились не дольше двух часов. В течении таких двух часов он каждые пять-десять минут писал мне во всех возможных мессенджерах и даже названивал (со стороны его бизнес-партнёрам наверняка могло показаться, будто у него нервный тик).
– Может быть ты и стала моим нервным тиком, – улыбаясь на мои слова, как-то однажды ответил мне Дариан, – но только моим. Понимаешь?.. Моим.
Думаю, на столь ярко выраженную гиперопеку Дариана и страх оставлять меня без присмотра повлиял безумно страшный для нас обоих опыт с нашей первой беременностью…
…В ночь, когда на Лондон опустился первый снег, мы с Дарианом впервые поняли значение вкусовых причуд беременных женщин. Я внезапно захотела свежую клубнику. И эта клубника была в моих руках уже спустя час. Смекнув фишку, я не стала стесняться делать посреди ночи и более экзотические заказы: свежие ананасы, арахис в шоколаде, селёдка, маракуйя, мята, филе тунца в кисло-сладком соусе. В итоге Дариану пришлось ввести в штат своей прислуги новую должность – человека с водительскими правами и знаниями продуктовых магазинов, и круглосуточных ресторанов, готового к своей работе двадцать четыре часа в сутки. Он просто набирал его номер, говорил: “Сушёная хурма”, – и примерно через полчаса, максимум полтора, я держала в руках именно то, что мне хотелось пожевать. Не смотря на то, что этому человеку Дариан платил едва ли не вдвое больше, чем нашему повару (за срочность и график работы 24/7), я всё-таки старалась не напрягать его слишком сильно… Но полностью, как вы понимаете, “не напрягать” физически не могла.
Рождество и Новый год мы с Дарианом отпраздновали вдвоём, в поместье, и это определённо были самые лучшие, самые удачно проведённые мной праздники за всю историю моей жизни (мы даже ёлку вместе украсили). Однако второго января, почувствовав серьёзный дискомфорт и даже боль в моём уже неприкрыто большом животе, мы на полной скорости помчались в больницу, где после моего тщательного обследования наш личный доктор настоятельно рекомендовал мне остаться под круглосуточным присмотром докторов вплоть до появления детей на свет. Дело было в том, что у меня начались так называемые схватки Брэкстона-Хикса, то есть ложные схватки, которые появляются у некоторых женщин после двадцатой недели беременности, и могут вызывать некоторый дискомфорт и даже боли, но у меня эти схватки проходили слишком уж чувствительно. Плюс ко всему плоды внутри меня росли немногим быстрее обычного, а их внутри меня было целых четыре, так что… Ни Дариан, ни я, насколько бы мне не хотелось оставаться на сохранении в роддоме, рисковать не желали.
