Уже через полтора часа мой ответ был готов. Его составлял штат из десятка человек, все специалисты высшего ранга. Ровно в девять часов мы отправили наше сообщение. Ещё через полчаса на столе передо мной лежало три чемодана, в каждом по миллиону меченых купюр.
В течении ночи я снова и снова перечитывал отправленное с моего почтового ящика сообщение этим ублюдкам:
“Названная сумма будет выплачена. Требования будут выполнены. Назначьте время и место.
P.S.: Если с её головы хотя бы один волос упадёт – я всех вас уничтожу”.
Эксперты по переговорам такого типа просили не писать меня постскриптум, аргументируя это тем, что по данным словам можно понять, насколько жертва дорога для меня. Жертва!.. Из-за этого слова один из моих советчиков потерял своё место.
Такая длинная ночь случалась со мной лишь дважды: когда Таша из-за моей ошибки потеряла ребёнка и когда я узнал о том, что она стала женой Робинсона.
К рассвету я едва не умирал от боли в кровоточащей душе. С первым рассветным лучом я пообещал сам себе, что если Таша выкарабкается из этой истории живой – я больше никогда к ней не приближусь. Но уже спустя час узнав о том, что её похищение никак не связано со мной, более того, выяснив, что оно напрямую связано с прошлыми проблемами Робинсона, я отменил своё обещание и дал новое – никогда больше не отпускать её.
Никогда.
Людей, заказавших похищение Таши, удалось вычислить достаточно быстро. Все трое – бывшие спонсоры футбольного клуба Робинсона, и все трое заранее бежали в США. Узнав о том, что угрозы Таша получала неоднократно, и не только телефонные, но и при личной встрече (подобную информацию не так уж и сложно узнать, если на тебя работает правительство Великобритании), я снова был зол на женщину, ставшей причиной моей заторможенности. Почему она мне ничего не рассказала?!.. Почему я не выяснил это сразу?!.. И всё же её, отчасти, тронули из-за меня. Точнее из-за того, что своим появлением в клубе я сломал устаревшую спонсорскую модель, которая теперь намеревалась если не отомстить мне, тогда как минимум нажиться на моих отношениях с Ташей.
Как же я был зол…
Как же был зол…
Запрос о депортации трёх ублюдков из США был оформлен и подтвержден этим же утром.
Вечером вторых суток я в сотый раз пересмотрел видеозапись, на которой Ташу похищают из её же машины, и во второй раз пересмотрел видеозапись, на которой Таша уже находится в каком-то зернохранилище. Я не мог это смотреть без дозы алкоголя, поэтому пил чистый виски. В момент, когда Ташу ударили в живот, я швырнул бокал, а вслед за ним и ноутбук, в стену, после чего во всё горло выругался так, как не делал этого никогда в жизни.
На момент записи этого ролика не прошло и двух суток после того, как я кончил в неё – она уже могла быть беременна моим ребёнком!!!
Я снова допустил ту же ошибку!!!.. Самую страшную в своей жизни!!!..
Из-за своего бессилия мне хотелось кого-нибудь убить, но так как под рукой оказалась только моя квартира, я убил часть её, разгромив гостиную вдребезги.
За прошедшие двое суток я спал лишь четыре часа, и-то из-за того, что, разбив гостиную, отбросился на кровать и не заметил, как провалился в сон.
Почему они запросили за неё три миллиона долларов?.. Плюс полтора миллиона к тем, что я выделил на спонсорство её клуба?.. Идиоты. Они недооценили мою слабость. За Ташу я готов был выбросить все свои деньги, а они решили перебиться такой мелочью.
Они вообще многое недооценили. И за это я запустил обратный отсчет их времени.
Деньги были переданы, отлов посредников меня не интересовал, тем более я не сомневался в задействованных мной силах. Меня интересовало только местонахождение Таши. Амбар, в котором её удерживали, исходя из полученного от похитителей сообщения, располагался в сорока пяти минутах на север от Лондона.
Вжимая педаль газа до упора, я обещал себе, что, если эта информация окажется ложной – собственноручно придушу каждого, кто посмел водить меня на поводке с помощью банальной угрозы Таше.
Как же я был зол!.. На Ташу, за то, что молчала, на тех, кто посмел её тронуть, но, больше всего, на себя. Я никогда не смогу простить себя за то, что допустил повторную ошибку, тем более с учётом того, что не собирался прощать себя даже за первую.
Она и вправду хотела себя убить… И я едва не стал свидетелем того, как она лишает себя жизни… Большего ужаса я в своей жизни не испытывал. Сделай она это, и я бы в следующий же момент воткнул в свою грудь тот же клинок…
Испуганная, затравленная, она стояла передо мной с рассечённой губой, залитой кровью рубашкой и в порезанных брюках… Обнимая её так сильно, как никого и никогда, я едва удерживался, чтобы не заплакать.
Как я мог допустить подобное?!.. Как мог?!..
О том, что Таша Робинсон была похищена, каким-то образом стало известно СМИ уже спустя сутки после того, как мне была выставлена цена за её жизнь. В прессе обо мне не было сказано ни слова, зато о Таше гудело всё Британское сообщество. Всё было настолько плохо, что даже родственники Таши узнали о произошедшем из вечернего выпуска новостей, во время трансляции которого были использованы фотографии Таши с её самыми ослепительными улыбками, с детьми и даже с Робинсоном…
О том, что Таша найдена, я сообщил её родителям через своего ассистента, и к моменту нашего прибытия в больницу они уже были на месте.
Я приехал к месту, в котором её удерживали, с полицейским патрулём и скорой помощью. Перевозили Ташу именно на карете скорой помощи. Всю дорогу она была без сознания, дышала через кислородную маску и никак не реагировала на иглы капельниц. Сидя с ней рядом, я кончиками пальцев водил по краю одного из её синих запястий. Её руки были перевязаны слишком сильно, из-за чего на запястьях образовались фиолетовые гематомы и кровоподтёки… Смотря в тот момент на неё, совершенно беспомощную, отсутствующую, я мысленно просил у неё прощения за то, что не нашёл её раньше, за то, что потерял её два года назад, и за то, что не заставил её полюбить меня вовремя. Я слишком много наломал с ней дров…
Трудно описать то, что в тот момент творилось в моей душе. Это была моя личная грань. Полшага в сторону – и меня больше нет.
Первое, что я потребовал у доктора выяснить – это не была ли Таша беременна. Когда же через десять минут медсестра сказала мне, что Таша не беременна и не изнасилована, я едва не оглох от этих слов.
Сама мысль о том, что её могли изнасиловать, оглушила меня, словно ударная волна ядерной бомбы. Мне крупно повезло, что прежде я даже не допускал подобной мысли, иначе последние пару суток дались бы мне гораздо сложнее.
О встрече с её родными я даже не задумывался, пока какой-то мужчина не начал жать мою руку. Лишь спустя несколько секунд я узнал в нём отца Таши.
– Тот полицейский сказал, что он и вправду отдал за неё деньги, – вдруг послышалось за его спиной.
