– Я знаю, что я была неправа! Но я также знаю, что не могу ничего исправить!
Ах, как просто эта блондиночка всё это воспринимала! Свои дикие поступки – измена, отказ от детей, инсценировка собственной смерти – свою невозможность ничего исправить, свои слова о том, что она “просто честна”…
– Говоришь, ты просто пытаешься быть честной? – моё дыхание сбилось от негодования. – Знаешь, что я думаю на этот счёт? У тебя напрочь отсутствует чувство объективного восприятия реальности. Ты им попросту не обладаешь, а то, что ты называешь честностью, на самом деле является банальным цинизмом
[8].
– Я всё понимаю, – продолжала глупо хлопать ресницами госпожа Простота. – У тебя есть все основания на меня злиться. В конце концов, ты воспитываешь моих детей, в то время как я за всё это время ни разу даже не задумалась над тем, чтобы взять за них ответственность на себя.
– Вот как? – как порой говорила Амелия: чем дальше в лес, тем больше дров. – То есть ты хочешь сказать, что ты здесь не из-за Тена с Джоуи?
– Отчасти…
– Отчасти… – презрительно фыркнула я, передразнив собеседницу. – И что это может значить?
– Несколько дней назад я прочла новость о твоём романе с Риорданом…
– Вот как? – кажется я просто не в состоянии была дослушивать её до конца. Давно меня так не накрывало. – То есть новость о смерти Робина ты восприняла нормально, но стоило тебе узнать из жёлтой прессы о “фантастическом”, – я сделала воздушные скобки пальцами, – романе его бывшей жены с неким Риорданом, и вот ты уже на нашем пороге, совершенно живая, абсолютно невредимая и даже вновь беременная.
– В момент, когда я отдавала вам детей, я только начинала отношения с любящим меня мужчиной… – снова не с того места начала отвечать Флаффи, на сей раз проигнорировав мои слова.
– И что же он тебя не остановил в твоём порыве избавиться от детей?
– Он меня и надоумил, – с вызовом посмотрела на меня голубоокая блондинка. – И я не жалею о своём поступке, так что можешь прекратить свои попытки вызвать во мне угрызения совести. У меня и вправду не было ни денег на то, чтобы в одиночку содержать хотя бы одного ребёнка, не то что сразу двух, ни желания становиться матерью в столь раннем возрасте.
– И тем не менее, результат на лицо, – взмахнула рукой я, указав на живот собеседницы я. – Ты стала старше на год и снова залетела.
– От человека, которого люблю… Послушай, прекрати меня укорять, пожалуйста. Мне и так тяжело.
– Да уж, не сомневаюсь, – процедила сквозь зубы я.
– Я ведь говорю, что всё изменилось. Тим, тот самый мужчина, который дал мне идею отдать детей их отцу, и который теперь является моим официальным мужем, полгода назад получил богатое наследство от своей австралийской родственницы. Завтра мы вылетаем в Сидней и возвращаться в Европу больше не планируем. Да, я снова беременна и снова не одним ребёнком. Врачи говорят, что у меня будет два мальчика и одна девочка, говорят, что у меня наследственная склонность к рождению разнояйцевых близнецов. Да, я снова стану матерью, но на сей раз я к этому готова на сто процентов: рядом со мной любящий мужчина, благодаря его неожиданному наследству у нас будет собственная крыша над головой и на ближайшее десятилетие мы официально финансово обеспечены. Мне не страшно становиться матерью троих детей.
– Пятерых… – снова процедила сквозь зубы я. – У тебя пятеро детей.
– Тен и Джоуи не мои. Ты их приняла, и я оставляю их тебе.
– Какое великодушие, – с сарказмом ухмыльнулась я. – Спасибо и на том, что ещё троих не собираешься мне подкинуть.
– Как ты уже заметила, – тяжело выдохнув, снова положила руки на свой живот Флаффи Кэмбелл, – материнского инстинкта к этим двум детям я не испытываю. Возможно потому, что из-за них я испытала слишком сильный стресс, после которого еле как справилась с депрессией. – “А возможно потому, что ты просто законченная эгоистка” – пронеслось у меня в голове, но на сей раз я решила себя сдержать. – Поэтому, – тем временем продолжала она, – ты можешь не переживать относительно моего вмешательства в их жизнь. Никакого вмешательства не будет. Я уже купила себе билет в один конец до Австралии, там я и останусь с новой семьёй, которую создам с новыми людьми.
– Осторожнее с этим, – прищурилась я, вспомнив чьи-то слова, когда-то адресованные мне. – Куда бы ты не отправилась, ты везде берёшь с собой себя. Новое окружение в твоём случае не поможет.
Прежде чем ответить мне, Флаффи задумчиво помолчала, а потом вдруг выдала:
– Робин всегда был лучше, чем он о себе думал…
От услышанных слов я мгновенно поёжилась. В голове мгновенно промелькнули слова Робина, сказанные мне однажды: “Ах, детка… Ты лучше, чем я могу о тебе думать”. Я всегда знала, что автором этой фразы была Флаффи. Но саму Флаффи я узнала только сейчас, и-то не до конца, а то, что узнала, мне не нравилось…
– Ты ведь была его женой, – тем временем продолжала мать-кукушка. – Он выбрал тебя. А это что-то да значит. – По-видимому таким образом она пыталась мне сказать, что я, скорее всего, неплохой человек. – Я здесь, чтобы в последний раз посмотреть на них. Хочу запомнить их, чтобы ночами напоминать себе о том, чего мне стоили мои ошибки. Прошу, дай мне этот последний раз.
Закрыв болящие после вчерашнего срыва глаза, я потерла их пальцами. Ошибки… Ночные кошмары… Стоимость… Все мы с гнильцой, верно? По крайней мере я на сто процентов знала, что конкретно мы обе не без неё.
Открыв глаза, я посмотрела сквозь собеседницу и, слегка повысив тон, произнесла:
– Джоуи, Тен, бегите-ка ко мне!
Когда я говорила им “бежать” ко мне, они всегда прибегали, по пути соревнуясь между собой. Обычно первым финишировал Тен, но в этот раз, в качестве одного из десяти исключений в сотне результатов, первым добрался до моей ноги именно Джоуи. Вцепившись в мою штанину, он весело заулыбался мне, совершенно не обращая своего внимания на моё суровое выражение лица.
– Мама! – обняв меня сзади одновременно за оба колена, внезапно прокричал Тен.
– Мама! – подхватил Джоуи, начав обнимать мою левую ногу.
“Мама! – Мама! – Мама!” – разлились весёлые голоса детей, соревнующихся между собой в том, кто именно из них обнимет мою ногу крепче. На этот раз выигрывал Тен – кажется, он всё-таки оставит мне сегодня синяк под коленом.
– Что ж, – поджав губы, вдруг поднялась со своего места Флаффи, держась за свой огромный живот. – Этого достаточно. Мне пора уходить.
Я её не провожала. Она просто встала и, самостоятельно пройдя сквозь две прихожии, вышла из квартиры, уверенно закрыв за собой дверь. А я так и осталась стоять посреди столовой с её детьми, сжимающими мои колени до боли, и их криками: “Мама! – Мама! – Мама!”, – буквально разрывающими мои барабанные перепонки.
