Я промокнула бумажным платочком фальшивые слезы в уголках глаз, когда зрители вежливо зааплодировали. Уже в здании болезненное любопытство заставило всех обернуться в сторону закрытой двери комнаты, где Джанин сделала последний вздох.
Когда полиция в конце концов позволила нам вернуться туда, я организовала все, от профессиональной уборки до замены замков. Я также стала единственной, у кого были запасные ключи, и иногда по дороге на смену выкраивала время, чтобы присесть на диван – на то самое место, где умерла Джанин. Закрывала глаза и заново переживала нашу стычку. Удары молотка по голове и последняя отчаянная попытка глотнуть воздуха – иногда это вспоминалось мне так отчетливо, точно она все еще сидела рядом со мной.
В конференц-зале в дальней части здания я устроила небольшой банкет, использовав малую часть денег, пожертвованных нам в связи со смертью Джанин. История о том, как милосердная волонтерка была забита до смерти молотком на рабочем месте, попала во все национальные газеты, и от сочувствующих хлынула помощь – более ста тысяч фунтов.
Сначала меня раздражало то, что ее прославляют как героиню и что меня никто никогда не поблагодарит за этот приток денег, но в конечном итоге я примирилась с этим. В конце концов, я выиграла.
В новостях мелькало и имя человека, обвиненного в преступлении. ДНК Райана Смита была найдена на орудии убийства и на смятой фотографии, обнаруженной в соседнем дворе. Предполагалось, что жертвой должна была стать я, пока на телефоне Джанин не обнаружили угрожающее голосовое сообщение, что та «в долгу» перед ним.
Позже машину Райана нашли брошенной на том же самом месте, где когда-то стоял автомобиль его жены; было сделано предположение, что он последовал по ее стопам за край обрыва. Я жалела лишь о том, что не смогла поймать его последний предсмертный вздох, как поймала вздох его жены.
Кевин и Зои подошли, чтобы сказать, как понравилась бы Джанин моя речь, но они не хуже меня знали, насколько отвратительно было бы ей то, что эта речь произнесена мной. Я окинула взглядом зал, чтобы проверить, не передумала ли Мэри и не решила ли все-таки присоединиться к нам, но она не могла заставить себя вновь переступить порог этого здания, с тех пор как здесь нашли труп Джанин.
Неожиданно я осознала, что Тони тоже отсутствует в зале. Выбежала на улицу и увидела его чуть дальше по дороге. В руке он держал ключи от машины.
– Тони! – закричала я. – Подожди, пожалуйста!
Он помедлил, стоя спиной ко мне, потом все же обернулся. Он выглядел рассерженным, и я не могла понять, почему.
– Ты не остался на банкет.
– Милая речь, – отозвался он.
– Спасибо. Я решила, что лучше сделать ее краткой.
– Жаль, что фальшивая до последнего слова.
Его прямота застала меня врасплох.
– Разве можно винить меня? – спросила я. – Я слышала, что ты встречался с ней за моей спиной. Но хотя мы с Джанин и не любили друг друга, сейчас это не имеет значения. Смерть уравнивает всех, и никто не заслуживает того, что случилось с ней.
– Избавь меня от своего лицемерия, Лора. Я знаю, что у тебя на уме. Ты едва могла скрыть торжествующую ухмылку, когда читала речь по бумажке.
Я не хотела спорить с ним, несмотря на все его усилия затеять ссору.
– Как девочки? – спросила я. – Я словно не виделась с ними целую вечность… Оставляла голосовые сообщения, но они так и не перезвонили.
– И это ни о чем тебе не говорит?
– Я думала о том, чтобы заехать к вам…
Тони шагнул ближе ко мне.
– Ты не посмеешь приблизиться к ним, слышишь? – прорычал он. – Ты и так достаточно сделала, чтобы испортить им жизнь.
Я закатила глаза.
– Это все еще из-за Эффи и ее учителя?
– А из-за чего еще? Она рассказала мне все. Как он пытался обхаживать ее и как ты велела ей не говорить мне ничего. Я ее отец! Я имел право знать!
«Держу пари, она рассказала тебе не все», – подумала я. Если Эффи хоть в чем-то похожа на мать, то умолчала о том, с какой готовностью подставила Райана, отлично зная, что он не педофил.
– Я сама разобралась с этим, – ответила я. – Пыталась показать тебе, что готова снова стать хорошей матерью.
– Хорошая мать сказала бы мне об этом. Хорошая мать не стала бы унижать дочь, размещая ту запись в «Фейсбуке» напоказ всему миру.
– Школа слишком долго тянула с этим делом.
– Ты знаешь, что теперь Эффи на домашнем обучении, потому что травля стала для нее невыносимой?
– Нет. Но если б ты ответил на мои сообщения, может, я смогла бы помочь ей.
Тони повысил голос:
– Как ты можешь помочь, если все это – в первую очередь твоя вина? Я знаю, в чем он обвинял тебя – в том, что ты подговаривала клиентов покончить с собой. И то, как этот ублюдок поступил с моей дочерью и с Джанин… все это из-за того, что начала ты.
Выражение его лица подсказывало мне – он о чем-то сожалеет, но о чем именно, я не могла понять.
– Все, что я сделала, я сделала потому, что люблю тебя и нашу семью. Хочу лишь, чтобы все мы снова были вместе. Неужели это слишком много?
– Нет, Лора. Все, что делаешь, ты делаешь ради собственной выгоды, и всегда поступала так. Все остальные для тебя – лишь побочный ущерб в борьбе за желаемое.
– Может, я и совершила в процессе несколько ошибок, – признала я. – Но все это началось потому, что ты разрушил нашу семью.
– И это было лучшее, что я сделал, потому что и девочкам, и Генри безопаснее без тебя. Ты – злой рок наших жизней. Джанин была хорошей женщиной, в сто раз лучше тебя. Единственное хорошее в ее смерти – то, что люди запомнят, каким замечательным человеком она была.
«Ненадолго», – подумала я. Забрав «Айпэд» из ее сумки в день смерти, я получила доступ к списку всех паролей – она была слишком тупа, чтобы запомнить их. В числе прочих, к ее банковским счетам – и счетам «Больше некуда». Вскоре после того, как Джанин отправилась к создателю, я перевела сорок тысяч фунтов с благотворительного счета на ее собственный. Еще пять тысяч были переброшены на игровую учетку. Пройдет несколько недель, бухгалтеры начнут ежегодный аудит, и им не понадобится много времени, чтобы отследить, куда ушли деньги.
Я стиснула кулаки и сделала глубокий вдох.
– Тони, сейчас не время и не место для спора. Может, ты приедешь ко мне домой сегодня вечером и мы обсудим это как подобает?
– Нет, Лора. До тебя что, не доходит? – Голос его звучал устало. – Не хочу больше приезжать в тот дом, не хочу быть поблизости от тебя. Ты отравляешь все вокруг.
– В восемь вечера, – повторила я. – Приезжай к этому времени, и я приготовлю что-нибудь вкусное.
Тони покачал головой, потом сел в машину и уехал.
