Ванесса подмигнула Лувисе. Уголком глаза она видела, как Моника и Яльмар вперились в свои тарелки, чтобы скрыть улыбки.
Харальд поднял ладони отстраняющим жестом.
– О’кей, я понял. Она не спрашивала моего мнения о ее прическе.
По другую сторону стола демонстративно кашлянула Моника.
– А как дела у вас со Сванте? Критики в восторге от его новой пьесы.
Ванесса только собиралась поставить свой бокал вина на стол, но передумала, поднесла ко рту и сделала еще один глоток.
– Мы живем раздельно и подали на развод.
– О господи! – воскликнула Моника. – Когда же это случилось?
– Несколько месяцев назад. Очень вкусный цыпленок, кстати сказать.
Остальные члены семьи положили приборы на стол и переводили взгляд с одной сестры на другую.
– А что случилось-то?
– Сванте споткнулся и упал так неуклюже, что угодил любовным жезлом в актрису, которую ваши театральные критики называют «следующей Гретой Гарбо». Вот эта «следующая Грета Гарбо» и залетела.
Когда все поели, за столом остались только Моника с Ванессой. Харальд скрылся в своем кабинете, а дети убирали со стола. Ванесса встала, подошла к сервировочному столику с напитками и налила им по стакану виски.
Моника в основном помалкивала. Ванесса предположила, что сестра обиделась на то, что она ничего не рассказала о Сванте раньше. Ведь хоть они и были очень разными, но все равно всегда оставались близки друг другу.
Они подняли стаканы в безмолвном тосте.
– Я должна была, конечно, раньше рассказать, что мы уже не живем вместе, – сказала Ванесса. – Просто не могла придумать, как именно это сделать.
Моника улыбнулась и пожала плечами.
– Ничего. Хотя я бы предпочла, чтобы ты рассказывала мне такие вещи, ради тебя самой. Мы же все-таки сестры.
– Ты права. – Ванесса вздохнула. – И это не все. Еще одна вещь случилась. Меня отстранили от работы за то, что я вела машину в нетрезвом состоянии. Идет дисциплинарное расследование, решают, останусь ли я вообще на работе.
– Черт побери, Ванесса!
– Да, я знаю.
Они снова пригубили виски.
– Я, кстати, сегодня прочла одну из твоих старых статей. Когда начала читать, не знала, что это ты ее написала. А потом увидела твое фото под статьей и прямо вся распушилась от гордости. Оттого, что моя сестра такая прекрасная журналистка – всех заткнет за пояс.
Моника тепло, хотя и с удивлением посмотрела на сестру.
– Ты о какой статье?
– О шведских элитных армейских подразделениях.
Одна из свечей догорела. Моника отошла к комоду и достала новую.
– А с какой стати она тебе понадобилась?
Она наклонила фитиль к одной из горевших свечей, зажгла новую и заменила старую свечу.
Ванесса понизила голос:
– Мы ведь сейчас говорим не для протокола?
– А разве мы когда-нибудь говорили иначе?
– Нет, мне просто нравится эта формула – не для протокола.
Моника фыркнула и села на стул.
– О’кей, давай, говори.
– Стрельба на Уденгатан. Жертвы там были для того, чтобы убить или хотя бы убрать преступника. Им удалось его скрутить, но он сначала разоружил, а потом убил одного из них и ранил второго. У нас все это есть на видео. Никто из нас не видел ничего подобного. Я думаю, что он военный.
– А я думала, что ты отстранена, ты сама сказала, – пробормотала Моника, но замолчала на полуслове, когда в комнату вошел Яльмар и вынес в кухню салатницу. – А что ты, собственно, хочешь знать? Я же не имею права выдать тебе, кто это или от кого я узнала. Мы защищаем наши источники, ты же знаешь.
– Что это за люди?
– Оперативники?
– Если их так называют, то да.
Моника немножко подумала.
– Это никакие не мачо. Наоборот. Красноречивые, вежливые и скромные, во всяком случае, во время интервью. Но когда я была с ними на полевых учениях… даже не знаю, что тебе сказать. Физически они на грани каких-то сверхчеловеков, психически тоже. Это лучшие из лучших, которые у нас вообще есть. Чем именно занимается эта Группа особого назначения, в каких операциях они принимают участие, об этом знает только высшее военное начальство и несколько человек в правительстве. Они готовы к отправке немедленно, по тревоге, куда угодно, в любую точку земного шара.
– Имена засекречены, полагаю.
– Абсолютная секретность. В случае оккупации враг не должен узнать, кто эти люди. Их задача – работать за линией фронта в маленьких партизанских отрядах и мешать продвижению врага на Стокгольм.
– Насколько они хороши, умелы, знают свое дело?
– По словам военных экспертов, с которыми я говорила, они входят в десятку лучших в мире. Их можно сравнить с американской морской пехотой или морскими десантниками, с аналогичными британскими подразделениями. Или с русским спецназом.
– Неплохо для такой небольшой страны, как наша.
– Да, это так.
Вошла Лувиса и кашлянула. Сказала, что они помыли посуду и что она собирается пойти погулять с друзьями.
– В такое время? – пыталась возразить Моника, посмотрев на часы.
– Да.
Моника обреченно покачала головой. Ванесса улыбнулась. Вылила в себя остаток виски и встала.
– Я все равно буду заказывать такси. Тебе куда?
– «Кафе 60» на улице Свеавэген.
– Я тебя подвезу. Если мама разрешит, как, Моника?
Ванесса и Моника попрощались в прихожей.
В лифте Лувиса посмотрела в зеркало и накрасила губы ярко-красной помадой.
– Спасибо, что ты меня защищала от папы, – сказала она.
– А, ничего особенного. Он принадлежит к старой школе и не всегда понимает, что можно говорить, а что нельзя. Но это не значит, что можно делать как он. Наш папа, то есть ваш дедушка, был точно таким же.
– Я знаю.
– Хорошо.
Ванесса постояла, посмотрела, как Лувиса вошла в кафе и как ее обняли девушки с похожими прическами и в похожей одежде. А потом пошла по Свеавэген по направлению к району Васастан.
Ограбление часового магазина «Богенъельм» и похищение Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона должны быть как-то связаны. И за ними стоит Николас Паредес. Но на кого он работал? Сначала все указывало на «Легион» – в том числе и встреча с Йозефом Булачем и Микаэлем Столем. Но если Паредес к тому же был тем человеком, который вывел из строя Эмера Тузека и Самера Фегули, то это значительно усложняло картину.
Первый раз за несколько часов она достала телефон. Четыре пропущенных звонка. Все с номера, который был ей незнаком. Ванесса позвонила и приложила телефон к уху.
