– Охотно, – ответила Мария.
Ванесса вышла на кухню, нашла белую кофеварку и фильтр, зачерпнула пару ложек кофе «Джевалия» из пакета. Включила кофеварку и вернулась в гостиную. Встала у полуоткрытой двери на балкон и посмотрела наружу. Тянуло холодом. Она взглянула на припаркованные машины. Заметила «Гольф». Нет, это не могло быть случайностью. Кто-то решил приставить к ней слежку.
– Можно, я закрою дверь? – спросила она.
– Да.
Ванесса прикрыла дверь. Мария обернулась.
– Зачем ты это сделала?
– Я же спросила, можно ли закрыть.
– Да, и я ответила, что можно. Но ты не сказала, что закроешь.
– Тогда я тебя не поняла, – сказала Ванесса. – Открыть опять?
– Да, – пробормотала Мария, сидя спиной к ней и лицом к экрану телевизора.
Аромат свежего кофе добрался до гостиной. У Марии забурчало в животе. Ватага мальчишек швыряла в мусорный контейнер хлопушки. Взрывы эхом прокатились по парковке, но Мария не отреагировала. Когда все затихло, снова послышалось урчание у нее в животе.
– Ты проголодалась?
– Да.
В центре пригорода Ворберг не было ни души. Они медленно шли, не разговаривая друг с другом. Мария казалась чем-то обеспокоенной. Она время от времени останавливалась и смотрела, не идет ли кто-то за ними. Они заказали по сосиске с картофельным пюре, завернутым в тонкую лепешку. Еду запаковали в серебристую алюминиевую фольгу, и они повернули назад.
– А можно мне мою прямо сейчас? – попросила Мария.
Ванесса улыбнулась. Вложила пакет в протянутую руку Марии. Та откусила большой кусок.
– Я хочу поговорить с тобой об одном серьезном деле, – сказала Ванесса. – Мне кажется, что кто-то хотел застрелить Николаса на прошлой неделе. Ты, наверное, читала об этом, хотя и не знала, что речь идет о нем.
– Я не читаю газет.
– Ладно. Но это не важно. Я думаю, что он в опасности. Он ведь уже давно к тебе не приходил, да?
Мария кивнула. Рот у нее был набит сосиской и пюре. Вид грустный.
– Я не знаю, где он, – сказала она, глядя вниз, на землю.
– Я тебе верю.
Ванесса откусила кусок сосиски. Заметила, что под губой у нее по-прежнему порция снюса, вытащила его и выбросила.
– Ты знаешь, кто такой Хампус Давидсон?
– Нет.
– Его сначала похитили, а потом отпустили. А сегодня кто-то влез к нему в дом и застрелил его. Его жена, Мелина Давидсон, осталась жива.
Какая-то искорка зажглась в глазах Марии. Ванесса задумчиво посмотрела на нее.
– Ты знаешь, кто такая Мелина?
Мария заколебалась и закрыла рот.
– Потом есть еще девочка Наташа. Она прошла пешком через всю Европу. Из Сирии. Совсем одна. Она и ее подруга, они тоже обе пропали. Исчезли.
Мария остановилась. Прищурилась.
– Я никогда не должна говорить о Николасе. Ни с кем. Но я знаю, что он не причинил вреда Мелине. И он ничего плохого не делал никаким девочкам.
– Откуда ты знаешь, что он не навредил Мелине?
– Просто знаю.
– Я хочу ему помочь. Помоги мне.
Мария вздохнула. Откусила большой кусок сосиски и жевала с открытым ртом.
– Потому что Николас ненавидит мужчин, которые обижают девочек. И Николасу нравится Мелина.
Ванесса кашлянула.
– Что ты имеешь в виду? Что у Николаса с Мелиной близкие отношения?
– Нет.
Николас Паредес и Мелина Давидсон были знакомы друг с другом. И Николас похитил ее мужа. Знала ли та об этом?
– Откуда ты знаешь? – спросила Ванесса осторожно.
– Потому что он сказал, что ему жаль, что они не могут быть друг с другом.
– А он сказал почему? Почему не могут?
Мария подумала, проследила взглядом за проходившим мимо пешеходом и покачала головой.
Они поднялись в квартиру, и Ванесса разлила по чашкам кофе.
Мария снова включила сериал «Друзья».
– Я хочу задать последний вопрос. Про Наташу. Девочку, о которой я рассказала. Что она исчезла.
К ее удивлению, Мария потянулась за пультом и поставила сериал на паузу.
– Я думаю, что ее кто-то выкрал и что это как-то связано со мной. Ей только четырнадцать лет, у нее вся жизнь впереди. Я верю тебе, когда ты говоришь, что Николас тут ни при чем. Но хоть он и не виноват, он знает, в чем тут дело. Мария, попроси его, чтобы он мне позвонил. Это важно. Очень важно.
Часть VIII
1
Наташа открыла глаза. Вдоль потолка светил ряд люминесцентных ламп. В голове стоял шум, во рту было сухо. По обе стороны от нее рядами стояли такие же кровати. Слева лежала девочка. Одеяло сбилось, и лица не было видно. По другую сторону лежала Фарах и, казалось, глубоко спала.
Наташа попробовала сесть, но что-то мешало. Она ощупала пальцами одеяло. Широкий кожаный ремень был натянут через ее живот.
В ее ряду было десять кроватей. И на той стороне комнаты столько же.
Из последних суток она могла вспомнить только короткие куски, эпизоды, фрагменты. Когда это на нее с Фарах напали и увезли?
Неделю назад? Или меньше? Она не знала.
А потом плен в подвале.
Сырость, крики мальчиков, неприятные, молчаливые мужчины, кормившие их дважды в день. И невыносимая вонь. Их держали в маленьких клетках. У каждого было ведро для экскрементов.
Потом их везли на машине.
На север, догадалась Наташа. Потому что когда их вели от машины к самолету, на земле был иней, а воздух намного холоднее, чем в Стокгольме.
Как только они расселись в самолете по креслам, мужчины заставили их проглотить таблетки. Маленькие, белые. И наступила темнота. Она время от времени просыпалась. Ей было страшно. Так высоко в воздухе. Она посмотрела вниз и увидела облака и море. Несколько раз, когда она просыпалась, самолет стоял на земле. Тогда она притворялась спящей, чтобы ее не кормили таблетками. А теперь она не имеет понятия, где они находятся. Или что с ними будет.
Она кашлянула, и в тот же момент где-то в дальнем конце комнаты открылась дверь.
Наташа слышала голоса и шаги. Она закрыла глаза, чтобы они не видели, что она не спит. Язык какой-то незнакомый. Сколько их? Они топали вокруг своими ножищами, останавливались у кроватей и осматривали спящих детей.
Наташа осторожно приоткрыла глаза. Трое мужчин. Двое низкого роста с черными волосами, в белах халатах и с блокнотами. Третий был высоким и светловолосым, передвигался на костылях. Останавливался у каждой кровати, наклонялся и внимательно смотрел, прежде чем с трудом ковылял к следующей. Кажется, она попала в больницу, а мужчины, царапавшие ручками бумагу, выглядели как врачи. Они приближались к ее кровати. Он слышала, как они тихо переговаривались, наблюдая за ней.
