«Но ты мне даже не отец», – подумала она потупившись, не в силах смотреть ему в глаза.
С минуту они оба молчали. Потом Уолден утер слезы, поднялся и пошел к двери. Вынул ключ из замочной скважины, и она услышала, как он повернулся в замке, но уже снаружи. Ее заперли.
Она бросилась на кровать и разрыдалась.
Это был еще один совершенно провальный званый ужин, которые Лидия устраивала два вечера подряд. Теперь она вообще оказалась единственной женщиной за столом. Сэр Артур, такой веселый за обедом, выглядел мрачнее тучи, поскольку вся его крупномасштабная операция с целью поймать Максима закончилась ничем. Шарлотта и Алекс сидели под замком в своих спальнях. Бэзил Томсон и Стивен соблюдали в отношении друг друга холодную учтивость, но и только, потому что Томсон установил связь между Шарлоттой и Максимом, пригрозив отправить дочь Уолдена за решетку. Одним из гостей стал Уинстон Черчилль. Он привез текст договора, и они с Алексом подписали его, но никто не спешил праздновать дипломатический успех, понимая, что, если Алекса убьют, царь откажется ратифицировать соглашение. Черчилль заявил, что необходимо как можно скорее отправить князя домой. В ответ Томсон пообещал разработать безопасный маршрут и организовать массированную охрану с тем, чтобы Алекс мог двинуться в путь уже завтра. После ужина за неимением развлечений все рано отправились спать.
Но Лидия знала, что ей заснуть не удастся. Ни одна проблема не была решена. Всю вторую половину дня она провела словно в полудреме под воздействием лауданума, помогавшего ненадолго забыть, что Максим находится прямо здесь, в ее доме. Завтра утром Алекс уедет. Только бы удалось уберечь его от опасности в остававшиеся до отъезда несколько часов! Она размышляла, нет ли у нее способа уговорить Максима выждать всего лишь день? Можно ведь пойти к нему и солгать, что у него будет отличная возможность расправиться с князем завтра вечером. Но нет, его так просто не проведешь. Этот план никуда не годился. Однако стоило в голове зародиться мысли о свидании с Максимом, как она больше уже ни о чем не способна была думать. Выйти из этой комнаты, рисовало ей воображение, миновать коридор, подняться по лестнице, пройти еще одним коридором, сквозь детскую – в двери стенного шкафа, а там…
Она зажмурилась и натянула простыню поверх лица. Все так опасно! Лучше вообще ничего не делать, а лежать неподвижно, как в параличе. Оставить в покое Шарлотту, оставить в покое Максима, забыть об Алексе, забыть о Черчилле…
Но ее мучила неизвестность: что произойдет дальше? Шарлотта может пойти к Стивену и заявить: «Ты мне не отец!» Стивен может убить Максима. Максим может убить Алекса. Шарлотта может пойти под суд как убийца. «Максим может прийти сюда, в мою спальню, и поцеловать меня».
Нервы у нее снова разыгрались не на шутку, вновь начала подкрадываться головная боль. Да еще и ночь выдалась душная. Действие лауданума ощущалось уже слабо, но за ужином Лидия выпила столько вина, что по-прежнему была одурманена. По необъяснимой причине ее кожа обрела какую-то сверхчувствительность, и стоило ей пошевелиться, как даже тончайший шелк ночной рубашки, казалось, царапал грудь. Она чувствовала себя неуютно и душевно, и физически. «Хоть бы Стивен пришел ко мне сегодня, – подумала она с тоской, но тут же поняла: – Нет, мне этого не выдержать».
Присутствие в доме Максима даже сквозь закрытые веки слепило ее ярчайшим сиянием, не давая заснуть. Она откинула простынку, поднялась с кровати и подошла к окну. Открыла его пошире, но ветерок снаружи едва ли был прохладнее воздуха в спальне. Перегнувшись через подоконник и выглянув во двор, она увидела два фонаря, освещавшие портик при входе и полицейского, вышагивавшего вдоль фасада, чуть слышно похрустывая башмаками по гравию.
Чем сейчас занят Максим? Мастерит новую бомбу? Заряжает пистолет? Точит нож? Или мирно спит, дожидаясь нужного момента? А может, бродит по дому, пытаясь найти способ усыпить бдительность охраны Алекса?
«Я ничего не могу сделать, – подумала она опять. – Ровным счетом ничего».
Она взялась за оставленную книгу. «Уэссекские стихотворения» Гарди. «Почему мне попалась под руку именно она?» И странным образом том открылся на той же странице, что и утром. Лидия включила ночник и снова перечитала поэтические строки.
Девушка солгала перед алтарем, предала свою душу адскому пламени, но сделала это во благо, чтобы скрасить последние дни прекрасного, но нелюбимого человека. Поставленная перед выбором, она пожертвовала собой. «И есть ли гуманность в этом мире, – вопрошал поэт, – если он заставляет нас принимать подобные решения? Принуждает решать задачи, не имеющие верного ответа как такового?»
«Как это тонко подмечено! – поразилась Лидия. – Если сама жизнь так устроена, то кто из нас способен совершать только правильные и разумные поступки?»
Голова теперь просто раскалывалась от боли. Она выдвинула ящичек и приложилась к склянке с лауданумом. Потом еще раз.
И направилась в сторону заброшенной детской.
Глава пятнадцатая
Определенно что-то пошло не так. Максим не видел Шарлотту с полудня, когда она принесла ему таз, кувшин с водой, полотенце и кусок мыла. Скорее всего у нее возникли проблемы, не позволявшие навещать его, – ее могли заставить уехать или же она поняла, что за ней скрытно следят. Ясно только одно: его она не выдала.
Впрочем, в ее помощи он больше и не нуждался.
Он знал, где скрывался Орлов и где взять оружие. Сам он не мог проникнуть в спальню князя, поскольку того слишком надежно охраняли. Значит, придется заставить Орлова покинуть убежище. И Максим уже придумал, как это сделать.
За воду и мыло он взялся не сразу, потому что, во-первых, крошечная комнатушка не позволяла ему даже вытянуться во весь рост, чтобы как следует помыться, и, во-вторых, ему вообще какое-то время было не до наведения чистоты. Но теперь от духоты он буквально пропитался потом, а перед выполнением миссии хотелось ощущения свежести. И потому он перенес умывальные принадлежности в детскую.
Это было странное ощущение – стоять посреди комнаты, где Шарлотта провела столько часов своего детства. Но ему пришлось усилием воли заставить себя не думать об этом. Не самое подходящее время для сантиментов. Он полностью разделся и помылся при свете свечи. Все его существо наполнилось волнующим предвкушением и ожиданием, и, казалось, сама кожа излучает сияние. «Сегодня победа будет за мной, – подумал он яростно. – И не важно, скольких мне придется при этом убить». Максим энергично растерся полотенцем. Его движения были резки, а где-то в гортани возникло ощущение, от которого захотелось орать. «Должно быть, именно это заставляет воинов издавать перед схваткой боевой клич», – заключил он. Бросив взгляд вниз, он обнаружил зарождавшуюся эрекцию.
А затем услышал голос Лидии:
– Надо же! Ты отрастил бороду.
Он порывисто повернулся и ошарашенно уставился в темноту.
Она шагнула к нему и попала в круг света, отбрасываемого свечой. Ее светлые волосы не были заколоты и ниспадали на плечи. На ней была белая длинная ночная рубашка с вышитым лифом и приподнятой талией. Руки обнажены и бледны. На устах играла улыбка.
