Но среди экслибров были и такие, которые повернулись к братьям-бардам спиной, чтобы начать новую жизнь за пределами убежищ. Каждый месяц некоторые из них отправлялись на поиски счастья подальше от всякой библиомантики. Остальные могли лишь надеяться, что никто из отколовшихся не угодит в лапы Академии и не выдаст расположение их укрытия.
Один из маляров помахал Фурии рукой. Фавн, напоминавший Пака, но немного моложе и со шкурой цвета косули. В резиденции имелась всего горстка неантропоморфных
[17] экслибров, и большинство из них Фурия предпочитала экслибрам из реалистических романов. Она ответила на приветствие, вымучила на губах улыбку и поплелась через двор, к отбитой каменной голове святой Виборады. В своё время статуя покровительницы букинистов стояла перед усадьбой на Рейне, в родовом поместье семейства Розенкрейцев. В девятнадцатом веке, во время бегства от палачей Академии в Англию, выжившие члены семьи захватили Вибораду с собой и установили её перед крыльцом резиденции. Отсюда она охраняла дом, пока кавалеры Интриги не сбросили её с пьедестала и не разбили. Теперь разрозненные куски её корпуса лежали у фасада и ожидали, когда порастут мхом и диким виноградом. Голову же святой Фурия распорядилась отнести обратно к крыльцу. Оттуда взирала она теперь остановившимся взглядом на площадку.
Фурия уселась рядом и уткнула подбородок в колени.
– Может, ты посоветуешь мне, как поступить?
Каменная святая не ответила. Со дня нападения Интриги голос её замолк. Фурия не знала, с помощью каких библиомантических средств её предки вдохнули в статую жизнь, но она сомневалась, что ей самой что-либо похожее когда-либо окажется под силу.
Она перевела взор наверх, к экслибрам на лесах, и наблюдала, как они, крася фасад, дурачились и смеялись.
– Это затишье невечное, – рассуждала она неспешно. – Изида скрылась с Арбогастом. Финниан и Саммербель хотят отправиться на её поиски, хотя нужны нам здесь. Кое-кто из экслибров ищет своё место под солнцем снаружи, и при этом далеко не каждый способен жить незаметно, не привлекая к себе внимания. В один прекрасный момент что-нибудь непременно пойдёт наперекосяк. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы отдавать себе в этом отчёт.
Как ей не хватало Виборады и её грудного голоса! Не будучи особенно разговорчивой собеседницей, Виборада тем не менее умела дать пищу для размышлений и с пониманием выслушать. Порой их совместное молчание уже было для Фурии подарком.
– Знакомо тебе такое чувство, когда все вокруг счастливы, полны надежд и оптимизма, а ты бы с удовольствием разбила что-нибудь вдребезги и перед глазами у тебя – одни только тучи на горизонте? – Она провела ладонью по щеке Виборады. – При каждом смешке тебе хочется встряхнуть других изо всех сил и разразиться сотни раз прокрученными в уме речами о том, что они думают только о себе и совсем не замечают, что творится вокруг. Но в результате ты прикусываешь язык, так как ясно, что ты и есть та, которая думает только о себе, не понимая, что имеет все основания быть счастливой. Или хотя бы чуточку довольной жизнью.
– Счастье – это всегда то, что есть у других. – Из открытых дверей на крыльцо вышел Ариэль и указал на свободную ступеньку рядом с Фурией. – Можно?
– Конечно.
Она не слышала, как он подошёл, но его появление её не удивило. Дух воздуха Ариэль – один из главных персонажей шекспировской «Бури»; ему, как и всем экслибрам, выпавшим из книг, полагалось утратить сверхъестественные способности, но по причинам, не известным никому, Ариэль сохранил следы былого могущества. Властью над бурями он больше не обладал и не был волшебником, но всё же у Фурии часто складывалось впечатление, что он способен читать её мысли.
Она не была уверена, друг ли он ей, – может ли такое существо, как Ариэль, вообще быть кому-то другом? Но она ценила его за спокойствие и уравновешенность. Ариэль был во многих отношениях прирождённым вождём, пусть даже сам он постоянно в этом сомневался, особенно с тех пор, как некоторые покинули группу.
Всклокоченная чёрная копна волос обрамляла его юношеское лицо, хотя возраст Ариэля исчислялся, вероятно, столетиями. Из-за впалых щёк лицо Ариэля казалось ещё у́же. Кожа отливала голубовато-белым цветом, а тело отличалось изяществом танцора. Вокруг зрачков иногда вспыхивали миниатюрные звёздочки, словно в его глазах отражался Млечный Путь.
– Сколько ты уже подслушиваешь? – спросила Фурия.
– Я и без того знаю о твоих заботах. История с Изидой нам всем не даёт покоя.
– Здесь был Целестин.
Ариэль кивнул:
– Я с ним беседовал. Он снова принёс нам денег, очень много денег. Не знаю, как и когда мы с ним рассчитаемся.
– У него самого достаточно, и делиться с нами ему в радость. Но тебе стоит отнестись серьёзно к тому, что его действительно гнетёт.
– Он божится, что Изида не нападёт на нас исподтишка.
– А об Арбогасте он рассказывал? Откуда они с Изидой знакомы?
– Да. – Ариэль поиграл перед глазами длинной чёрной прядью, вертя её между пальцами.
Он напоминал нервного мальчишку. На сцене его роль тоже часто поручали детям. Экслибры не выбирали тот образ, который составляли о них читатели, и потому облик, принятый ими при выпадении из книг, оказывался чем-то средним из суммы всех возможных представлений. Ариэль не разгуливал с обнажённой грудью, как в Лесу мёртвых книг, к его панталонам до колен добавилась светлая рубашка. Вряд ли он мёрз, скорее всего, просто пытался приспособиться к этикету за пределами убежищ. Глубоко вздохнув, он произнёс:
– Ума не приложу, как нам помочь Целестину.
– По крайней мере, ты мог бы убедить Финниана с Саммербель, что они ошибаются. Убедить, что Изида нас не обманет.
– Финниан в ярости, потому что все его испытания последних месяцев, всё – напрасно. И вина за это, по его мнению, лежит на Изиде. Четверть года ему приходилось якшаться с этими варварами, а Изида просто взяла и сдалась.
– Но плана Санктуария там не оказалось, – возразила Фурия. – И напади она на Арбогаста, ничего бы не изменилось.
– Это Арбогаст утверждал, что его там не было. Правда это или нет – неизвестно. Одно очевидно: Изида ему достаточно доверяет, чтобы принять это утверждение на веру. Тогда Финниан задаётся вопросом: насколько они ещё близки с этим Арбогастом? И это вполне правомерно.
– Но Финниан хочет её найти и призвать к ответственности!
Снова вернулось её вчерашнее возмущение, однако это было лучше, чем отчаяние, возникшее после разговора с Целестином. С чувством ярости Фурия справилась бы, а вот из-за печали она была буквально парализована.
– Он имеет на это полное право. Не могу же я держать его на привязи, как козу.
– Но они с Саммербель нужны здесь! Она единственная полноценная библиомантка в резиденции, и без неё…
