– И чего они никак не вылупятся?
– Может быть, уже вылупились… – Саммербель потёрла свой остренький носик. – А тебе известно, Кэт, что против Hirudo librorum разработаны очень даже эффективные средства? Саммербель обожала начинать предложения своей коронной фразой: «А тебе известно…» Это было одной из её «утончённых» глупостей, доводивших Кэт до белого каления. Но сегодня Кэт пропустила это мимо ушей. Как ни соблазнительна была мысль схватить Саммербель за её белую лебединую шею и хорошенько потрясти, но отвлекаться от вещей действительно важных – вроде тревоги за Финниана – всё же не хотелось.
– Вечно он так… – бубнила она себе под нос. – Втемяшит себе что-нибудь в башку и рискует ради этого жизнью. Ему решительно наплевать, что его гибель причинит кому-то боль!
Саммербель тронула её за плечо:
– Ничего с Финнианом не случится. Он знает, что делает.
Три месяца прошло с тех пор, как он проник в преступные круги Мардука, чтобы обстоятельно подготовить сегодняшнюю акцию. Три месяца – с тех пор, как они виделись в последний раз. Всё это время от него не было ни слуху ни духу, лишь пара строк в заброшенном почтовом ящике на окраине гетто. Она так сильно по нему тосковала, что по ночам с замиранием сердца просыпалась и часами лежала, не в силах думать ни о чём, кроме ужасов, которые с ним могли бы приключиться. «Да ведь это не я», – внушала она себе снова и снова. В тринадцать она свалила из дому и с той поры очень дорожила своей независимостью, годами тусуясь в поселении экслибров, и даже успела заработать себе репутацию надёжной наёмной воровки. Она – и о ком-то беспокоиться? Да никогда! Она не волновалась даже за себя, а что уж говорить о ком-то постороннем!
– Что ж, вполне понятно: он тебе нравится, – продолжала Саммербель, поглядывая на нагромождение укреплений Мардука.
– Что ты имеешь в виду?
Саммербель украдкой улыбнулась.
– Парень он смышлёный. Видный… Ну может, конечно, на любительницу – с перебитым-то носом и рваным ухом… Но было бы беззастенчивой ложью утверждать, что в нём вообще нет ничего привлекательного.
Кэт сверкнула глазами на Саммербель.
– А главное – у него есть подруга, ясно?
– В течение трёх месяцев у него никакой подруги не было.
Если бы она сюда ещё добавила: «по крайней мере такой, о которой мы бы знали», Кэт показала бы ей здесь и сейчас, как оно – с перебитым-то носом, и вряд ли он сделал бы её более привлекательной, чем Финниана. Кэт, конечно, упускала из внимания тот факт, что с библиомантки станется в наказание обратить её в какую-нибудь книжную пиявку.
Вот это-то и было, пожалуй, основной загвоздкой: сердечная книга пришла к Саммербель уже в двенадцать лет, неслыханно рано, и с тех пор библиомантика была для неё пустяком, как для других девочек её возраста – экзамен по конному спорту.
Кэт перевела дух, взъерошила свои короткие чёрные волосы и сделала вид, будто ей надо срочно проверить все молнии на кожаной куртке. Из-под неё торчали длинные ноги в полосатых лосинах. Она была обута в тяжёлые кожаные ботинки, с которыми никак не желала расставаться.
– Внимание! – скомандовала Саммербель. – На старт!
Внутри бастиона загудел колокол тревоги, за ним последовал вой сирены. Кэт вытащила из-под куртки книжку, которую она всё это время там прятала. Такой же экземпляр держала наготове Саммербель. Они пролистали первые странички и шёпотом прочли каждая себе под нос заклинания. Кэт, от рождения лишённая библиомантической жилки, почувствовала, как её захватывает сила книги. К этому она никак не могла привыкнуть: в ней будто бы просыпалось второе сознание – сознание книги, соединявшееся с её духом. За короткий миг книга просканировала её мысли. В тени узенького переулка девушки опустили перед собой на землю фолианты – каждый размером с альбом по искусству, в твёрдом, словно камень, кожаном переплёте – и раскрыли их посередине. Встав обеими ногами на распахнутые страницы, они отдали букбордам приказ оторваться от земли и взмыть вместе с ними в воздух.
Глава третья
В момент долгожданного появления книжной пиявки на свет Финниан уже карабкался на чердак.
Если бы заводчик
[4] не соврал, паразиты наводнили бы здание десять минут назад. Финниан заранее обработал пенистой пиявочной икрой почти две дюжины укромных местечек: под половицами пола, в щелях между внутренней обшивкой стен и бетоном, за потолочными балками. Медлить было нельзя.
По-хорошему он должен был бы уже четверть часа назад оказаться перед дверью на крышу, чтобы при первом же сигнале впустить туда Фурию и Изиду. Но в ответвлении одного из коридоров подчинённый Мардука втянул его в разговор. Расспросы подчинённого Мардука о повстанческом прошлом Финниана звучали как бы невзначай, но то, что они так настырно начались именно сегодня, вызвало у молодого человека подозрения. Ещё один этаж – и будет крыша, одна из крыш. Комплекс зданий состоял из огромного числа соединённых паутиной переходов и подъёмов домов, где ориентироваться было так же трудно, как в лабиринте.
Не успел он завернуть за последний угол, как раздался гул. Незадолго до того он мог ещё расслышать воркование почтовых голубей наверху. Мардук любил рассылать с ними почту, считая эту связь более надёжной, чем устаревшая телефонная сеть Либрополиса – к её проводам можно было подключиться прямо на улице. Но крики и сигналы тревоги, доносившиеся из глубины штаб-квартиры, становились всё громче, так что голубиные беседы резко смолкли.
Помимо собрания редкостей Мардуку принадлежала одна из богатейших библиотек в Либрополисе: десять тысяч редких фолиантов, взысканных им с антикваров города как «залог нерушимой дружбы». Финниан намазал пиявочную икру перед входами в библиотечные залы, и как раз в этот самый момент люди Мардука должны были обнаружить тысячи червеподобных созданий, заползающих под двери и набрасывающихся на Мардуковы антикварные сокровища. Поскольку самого Мардука на месте не было – он утрясал свои делишки в другом убежище, – теплилась надежда, что его подчинённые, охваченные паникой, бросят все имеющиеся в их распоряжении силы для борьбы с голодными пиявками. Вне всякого сомнения, они догадывались, что им светит, узнай их предводитель об опустошениях.
Финниан потратил недели, чтобы заручиться доверием этой банды. Благодаря бомбе, помещённой им на опушке Леса мёртвых книг, он умудрился спасти многих повстанцев от натиска гвардии. Так как тело Финниана найдено не было, его имя по-прежнему возглавляло список лиц, объявленных Академией в розыск, – заметное преимущество, если хочешь намекнуть главным мафиози Либрополиса, что ищешь укрытия в их рядах.
Когда он наконец добрался до голубятни, ему ударил в нос терпкий запах птичьего помёта и старых перьев. В клетках сидели, тесно прижавшись друг к другу, голуби, и их чёрные глаза-бусинки пристально за ним следили, словно пытались помочь своему хозяину распознать измену. Рассказывали, что всевидящее око Мардука способно проникать в любые уголки Либрополиса, и Финниан никак не мог справиться с чувством, что его уже давно разоблачили и лишь морочат голову, будто всё ещё у него в руках.
