Финниан опять принялся палить, на этот раз опустошив весь магазин, пока не услышал холостой металлический щелчок. Но теперь Арбогаст знал, откуда в него стреляли, и отражал пули одну за другой, невозмутимо расставив руки. Затем он рывком сомкнул их, переплетя пальцы, и безжизненное тело Саммербель пришло в движение. Теперь, ускоряясь, она летела на Финниана. Он знал, что ему надо укрыться, но не мог. Он хотел поймать её, удержать, сколь абсурдной ни казалась эта мысль, учитывая скорость, с которой Арбогаст бросил её вниз, на крышу.
– Саммербель! – заорал Финниан в смутной надежде, что она ещё, может, придёт в себя и попытается затормозить. Но её голова была вяло откинута назад, а руки и ноги беспомощно повисли.
Бросив бесполезное оружие, Финниан вытянул руки вперёд и, упёршись спиной в трубу так прочно, как только мог, стал дожидаться столкновения.
Арбогаст спокойно парил в воздухе, прижимая правой рукой простреленное левое плечо, и наблюдал, как тело Саммербель преодолевает последние метры до крыши.
Финниан испустил яростный крик, едва только Саммербель ударилась в него всей своей массой. На секунду показалось, что труба позади него не выдержит и оба полетят вниз. Саммербель врезалась ему в грудь, впечатав в ветхую трубу.
Хотя ему не хватало воздуха, он пытался её удержать, но столкновение оказалось слишком сильным. Безжизненно девушка скользнула дальше, сползла по черепичному скату. Ещё миг и перевалилась бы через водосточный жёлоб в пропасть.
Он инстинктивно бросился за ней, проехал на животе по скользкой поверхности крыши и успел в последний момент схватить за руку. Тяжесть её тела продолжала тянуть их вниз. Финниан ощутил толчок в тот миг, когда её колени упёрлись в жёлоб. Пока тело Саммербель меняло положение, а он стремглав летел прямо на неё, на протяжении длившейся вечность секунды он смотрел на её лицо: глаза были широко распахнуты, но белки налились тёмной кровью. Тем не менее ему показалось, – возможно, это лишь мечта? – её губы шевельнулись и что-то прошептали. Пытаяся прочесть по ним слова, пальцы выпустили кисть Саммербель. Саммербель скользнула через край, в последний момент он снова успел схватить её за руку и крепко сжал. Финниан ударился о жёлоб, схватился за него, выдернул водосток из креплений на стене и тоже стремглав полетел вниз, не желая расставаться с Саммербель даже теперь.
Двор находился всего на три этажа ниже, но Финниану показалось, что они летят в бездонную шахту, глубже, чем подземный мир Либрополиса. Где-то там ждёт их мокрая от дождя мостовая. Саммербель рухнет первая, а через мгновение он и сам упадёт на камни… И вдруг сверху в него впились невидимые руки, и он повис в пустоте вниз головой. Вокруг него застыли дождевые капли, тоже словно забыв о гравитации. Одной рукой он удерживал неподвижное тело Саммербель. Влажная рука выскользнула из пальцев, и он наблюдал, как она летит вниз, глядя на её лицо.
Падение Саммербель затормозилось, но это не имело больше никакого значения. В глубине души он знал: уже минуты две как её нет в живых. Арбогаст убил её за дерзость тягаться с ним.
Финниан не слышал сам себя, лишь чувствовал, что кричит долго, истошно, полным ярости, ненависти и печали криком.
Сила, затормозившая его падение, покружила Финниана в воздухе и отпустила. Он больно упал на ноги, колени его подкосились. В следующий миг он уже подполз к Саммербель, приподнял её голову и сквозь завесу своих слёз увидел, что теперь её глаза были закрыты, словно перед падением на неё снизошёл мир, хотя он в это не мог поверить, как и во всё произошедшее. Её сонная артерия не пульсировала, по губам нельзя было угадать никакого дыхания, а кожа под каплями дождя стала холодной как лёд.
Он медленно поднял глаза: через двор к нему подошёл Арбогаст и схватил его за руку:
– Она мертва. А ты – жив.
Финниан хотел ударить его изо всех сил, но промахнулся, едва ощущая свои руки. Его слабость была следствием падения, но, вполне возможно, и влияния Арбогаста – теперь это было безразлично.
– Она… – начал он.
Но Арбогаст, вцепившись ему в волосы, закинул его голову назад и нагнулся.
– Мёртвая плоть. Ты не должен завершить свой путь, как она. Не должен, если только ты умён.
Как много вертелось у Финниана на языке: оскорбления, угрозы – но что это теперь изменит? Он ещё раз попытался ударить Арбогаста, в ответ агент заломил ему руку за спину и пихнул вперёд, так что Финниан лбом уткнулся в тело Саммербель.
– Мне очень жаль, мой мальчик, но тебе придётся покинуть свою мёртвую подружку и отправиться со мной.
– Никогда! – выпалил Финниан со стоном.
– Не думаю, что у тебя есть выбор. Мы вместе пойдём туда, где ты мне обстоятельно изложишь всё, что знаешь о потомках рода Розенкрейцев. А там поглядим, чего стоит твоя жизнь и готова ли Изида ради неё рисковать своей.
Финниан посмотрел на лицо Саммербель. Дождевая вода собиралась в уголках её глаз и струйками стекала по бледным щекам. Её рот был полуоткрыт, как будто в момент кончины она хотела что-то сказать. Одежда перепачкана. Светлые волосы слиплись от влаги. Книги врут, когда пишут, что мёртвый человек выглядит так, словно спит. Саммербель совсем не походила на спящую. Это было тело с чертами лица, хотя и искажёнными от падения, но всё ещё миловидными и печальными, как у потерянной в грязи куклы.
Финниан напрягся, силясь стряхнуть с затылка железные клещи Арбогаста, но агент это предвидел. Удар пришёлся Финниану в висок, а последнее, что мелькнуло перед его глазами, было мокрое бледное лицо Саммербель. Её застывшие губы. Капелька крови на прекрасной белой шее.
Глава восемнадцатая
– Юль, – обратилась Фурия к маленькой блондинке, – если Рашель с Фейтом вернутся домой, где они появятся? В библиотеке? В своих комнатах? Где хранят они свои книги для прыжков?
– В библиотеке. Они часто пользуются старыми карманными брошюрами, в библиотеке даже специально для этого отведена полка с двойными экземплярами.
Девочка стояла в своём беленьком платьице, как керамический ангелок со сломанными крылышками. Неужели Фурия в одиннадцать лет тоже была такой крошечной и хрупкой? Тогда она жила только книгами, своими библиотечными открытиями и историями, новыми каждый день.
В последний раз она напрягла свои органы чувств, прощупывая библиомантическую ауру девочки, и снова не обнаружила ничего подозрительного.
– И для чего баронессе чтица? – спросила Кэт, в либрополисском гетто взявшая за правило никому не доверять, и уж тем более не тем, у кого такой невинный вид.
– Она почти слепая, – объяснила Юль. – И старая.
– Библиомантка, которая не может больше читать? – Казалось, эта мысль переполнила Кэт злорадством. – Может, нам следует пару годков повременить и весь этот цирк вокруг Академии рассосётся сам собой?
– Всё не так-то просто, – пояснила Фурия. – У них имеются потомки: Рашель и Фейт Химмель, Ливия Кантос. – Она чуть-чуть поразмыслила, но пришла к выводу, что, собственно, только эта троица когда-либо занимала общественность. Никто точно не знал, сколько в действительности главы трёх семейств произвели на свет детей. Даже в библиомантических кругах о частной жизни Кантосов, Химмелей и Лоэнмутов было мало что известно.
