Самотрансформирующаяся форма сознания. Истина и влияние зависят от контекста, когда мы видим мир через призму этой ступени развития разума. Это похоже на гипперрелятивизм, который мы испытывали на социализированной стадии. Граница размытая. При социализированной форме сознания мы опускаем руки и считаем, что не можем достичь истины, потому что никто ее не знает. Одно объяснение ничуть не хуже, чем остальные. При самотрансформирующейся форме сознания мы считаем, что любая правда ценна и каждое такое мнение предлагает кусочек картины мира и может пригодиться. Кроме того, есть способы определить лучшие и худшие решения, либо результаты, либо процессы, основываясь на критерии полезности. Вместо того чтобы опускать руки в смятении, мы стремимся объять как можно больше. И часто испытываем восторг. Мы сопротивляемся тому, кто пытается нас вернуть в определенные рамки или крепко привязать к тому или иному убеждению. Когда вы видите мир через эту форму сознания, то знаете: у других есть уверенность и своя правда. И это прекрасно для них. Если кто-то станет обучать, пытаясь вложить в нас свою уверенность и представление об истине, мы, вероятно, будем сопротивляться.
Учесть столь различные перспективы в одном пространстве очень сложно. Чтобы в профессиональном обучении охватить людей по меньшей мере с некоторыми способностями выше самоавторствующей формы сознания или с очень открытыми самоавторствующими системами, фасилитатор не должен настаивать на своем экспертном мнении. Для поддержки обучения людей, которые больше привязаны к идеям истины и авторитета, ему нужно полагаться на специальные познания. Причем в достаточной мере, чтобы те, кто нуждается во влиятельном мнении, могли его увидеть. Этот баланс очень сложно соблюсти.
Для того чтобы привлечь внимание людей с самотрансформирующимся разумом, ведущий семинара должен предлагать больше градаций серого. Но слишком много разговоров об оттенках без должной осторожности собьет с толку тех, кто плохо различает нюансы. Они не воспримут основной посыл. Поэтому фасилитатор должен позволять людям по-разному относиться к его идеям. Пусть кто-то использует их как Истину, а другие — как метафору или как один из множества полезных способов видения. Возможно, сложнее всего для консультанта то, что он сам должен рассматривать свои идеи как возможные в каждом из этих пространств. Ведущий семинара не должен испытывать пристрастие к представлению о своей информации как об Истине, о чем бы ни шла речь: о лучшей системе управления эффективностью, или о наиболее точных дескрипторах личности, или о программах, больше всего подходящих для проектирования систем. Только так он сможет сохранить уважение людей с самотрансформирующимся сознанием. Консультанту нельзя считать, что его информация — одна из множества одинаково хороших идей, и освещать каждую из них. Иначе он не заручится поддержкой обладателей социализированной и имперской форм сознания. В этом плане его отношение к своим идеям создает психологическую широту, которая допускает точки входа для людей с разными уровнями развития. Это естественная точка зрения для многих с самотрансформирующейся формой сознания. Но такому подходу могут научиться и те, кто еще не достиг этого уровня. Знание этого пути и ряд решений позволяют действовать за пределами возможного при нашем спонтанном образе мыслей, когда мы полагаемся только на свою форму сознания.
Разновидности успеха
Когда я создаю психологически широкую программу профессионального развития, то в итоге задаюсь вопросом: как представить результаты обучения для того или иного человека? Вполне очевидный ответ приходится постоянно переосмысливать при работе с различными группами в разных обстоятельствах. Хотя я изучаю и преподаю индивидуальные различия всех видов, мне все еще трудно запомнить одно важное обстоятельство. Клиенты просят описать, какого рода результаты ожидать от обучения, что планируется. И то, что я им отвечаю, воплощается в реальность не для всех. На результаты, как и на все остальное в обучении взрослых людей, должны влиять различия — в развитии и другие. И этому нужно способствовать.
Например, я часто преподаю глубокое слушание, главным образом группам руководителей, а также в школах, университетах и организациях. Многое написано о связи между ним и лидерством, творческим подходом, работой в команде, обучением и т. д. При этом умение — не то, что присуще естественным образом почти каждому. Поэтому я стараюсь, чтобы группы людей повышали свои навыки внимательного слушания и учились лучше улавливать содержание и суть сказанного. Раньше я пыталась достичь этой цели для всех присутствовавших на семинаре. Они должны были воспринять утверждение и предложить ответ, основанный на внимательном слушании. То есть реально ответить собеседнику, что они думают о смысле, который этот человек вложил в свои слова. Я пыталась распознать это в распространенных реакциях — когда люди рассказывали о себе и предлагали улучшения.
Чтобы помочь понять идею, я разыгрывала аудиторию и говорила что-то вроде: «Не могу поверить, что нам пришлось справляться со всеми этими мелочами на сегодняшней встрече! Вы знаете, как много времени мы тратим впустую и как падают продуктивность и моральный дух после подобных семинаров?» Затем я просила участников объяснить смысл, который человек вкладывает в эти фразы в своей ситуации. Причем нужно было не зафиксировать или пересказать мое заявление своими словами, а проявить то, что я называю «слушанием». В первые годы преподавания меня снова и снова поражало то, что некоторые не могли это сделать. Были не способны не только сами создать утверждение, основанное на слушании, но и различать разные типы высказываний, когда другие ученики и я предлагали примеры. Во множестве фраз они не могли выделить основанные на слушании («Так вы находите, что встреча реально неудачная?»). Равно как и констатирующие факт, повествующие («Мне тоже не понравилось это собрание!») или предлагающие решение высказывания («Вы говорили с ними о том, насколько глупа программа этого мероприятия?»).
Такое происходит с достаточным постоянством, не для львиной доли участников, но повсеместно. Поэтому я знаю, что не все владеют умением слушать
[37]. Необходим определенный уровень развития, потому что нужно разграничить значение, которое вы придаете сказанному, и смысл, вложенный во фразу собеседником. Это трудное задание для людей с социализированной формой сознания и практически невыполнимое для обладателей имперского разума. Какой реальный результат я могу обещать клиентам на подобных семинарах? Ведь найдутся участники, вероятно, не способные достичь состояния, которое я обычно понимаю как глубокое слушание.
Мне пришлось научиться всегда думать о результатах как о переходе из одного места в другое, чем как о попадании в конкретный пункт назначения. Допустим, вы пришли на семинар, не зная, как слушать активно и целенаправленно. Тогда вы больше узнаете об этом умении и будете лучше подготовлены к данному занятию. Некоторые научатся проводить разницу между тем, что слышат, и тем, что им рассказывают. Другие смогут распознавать тонкие различия, например между содержанием произнесенного и эмоцией, которая за ним стоит. Остальные, возможно, будут не в состоянии сделать что-либо из этого, но поймут, что по крайней мере некоторые улавливают в услышанном нюансы, им пока недоступные. Увидят, что есть люди, различающие оттенки серого. И хотя эти нюансы для данного человека не существуют, но могут появиться в будущем.
