Как ни странно, речь доктора Понсонби я не запомнила.
Зато я прекрасно запомнила мистера Икс.
5
Когда я подошла к его комнате, уже разнесли ужин. Из-за двери доносился душераздирающий вой. Звук был очень высокий, почти пронзительный.
Я никогда не слышала, как плачет мистер Икс. На самом деле я никогда не слышала — и не видела, — как мой пансионер выражает чувства любого рода, разве что можно считать выражением чувств его покашливания, чуть более громкие восклицания и еле заметные движения губ. Я пришла в ужас. И больше того, впала в панику. Я знала, что глубоко внутри этой раскрашенной статуи есть сердце, а в сердце живут чувства, но услышать такие звуки я не ожидала.
Я открыла дверь без стука. Точнее, попыталась: мне помешало какое-то препятствие.
— Мальчики, это мисс Мак-Кари, — холодно произнес голос из кресла. — Пусть она войдет.
Паутина отодвинул стул. Меня обдало запахом моря. Окно было открыто. Сбоку от окна, в свете лампы стояли двое мальчиков. Я снова приставила стул к двери и задернула шторы. Мне до сих пор больно вспоминать дрожащие детские лица, на которых грязь мешалась со слезами. Муха плакал громче: это из его рта исходил вой. Я поругала себя за нелепое предположение, что подобные звуки может издавать мой пансионер. А чем же был занят он? Утешал ли он мальчиков? Не стану вас осуждать, если вы решите, что ответ на этот вопрос положительный. Вы бы именно так и поступили, я тоже, да и любой нормальный человек, и даже ненормальный… Но только не он.
— Раны Тейлора? — произнес мистер Икс, словно продолжая прерванный допрос.
— Одна рана на животе, сэр… — ответил Паутина, — и… на шее. Нож лежал в двадцати шагах…
— Только одна… — повторил наш герой. — Прекрасно, а у Дэнни…
Паутина опустил голову. Муха размазывал сопли под носом.
— Мы… не хотели… на него смотреть… На Зайку, — всхлипнул он.
Я обняла малыша.
— Не имеет значения, «Портсмут ай» подробно их расписал, — отозвался мистер Икс. — У Дэнни две раны на животе и перерезано горло, интересные вариации…
— Пожалуйста, ради всего святого, замолчите, — взмолилась я, прижимая к себе Муху.
Мистер Икс оставил мои слова без внимания:
— Когда вы видели Дэнни в последний раз?
— Вчера ночью, незадолго до двенадцати.
Понятно, что в тот момент отвечать мог только Паутина. Бедный Муха трясся в моих объятиях.
— Откуда ты знаешь, что это было «незадолго до двенадцати»?
— Потому что он спросил у нас, сколько времени. Мы были рядом с вокзалом, где обычно ночуем, и спросили время у Безвинного.
— У Безвинного?
— Это вокзальный сторож, он всегда нас защищает, когда другие нас пинают и не дают спать. Он говорит: «Это просто безвинные дети». Так мы его и прозвали.
— Понятно. Что сказал Дэнни, когда узнал, сколько времени?
— Сказал, что у него какое-то дело, и быстро умотал.
— Что у него было при себе?
— Мешок с вещами. Как… как будто он с кем-то встретиться договорился.
Мистер Икс медленно, почти сурово кивнул:
— Вы не можете оставаться в городе, вам нужно уехать.
При этих словах Муха вырвался из моих рук:
— Но… Но!.. Мы не можем оставить тут… Зайку!.. Он же наш друг!
— Идиот, Дэнни умер. — Паутина ткнул товарища в бок.
Три голоса зазвучали одновременно, не сливаясь в один. Это было три разных выражения: от механической невозмутимости мистера Икс до отчаяния Мухи. Паутина говорил спокойно, превозмогая боль.
— Вы должны уехать, я дам вам денег…
— Мы не можем!
— Потише, не то нас услышат.
— Муха. — (Мальчик замер, устремив взгляд на мужчину в кресле.) — Дэнни уже нет, и, больше того, можешь мне поверить: его уже не было, когда с ним сделали это.
— Как же это сделали… если его не было? — засомневался Муха.
— Было только его тело, а вот разум его уже отправился в странствие.
— Откуда вы знаете? — Муха недоверчиво потер свой грязный нос.
— Знаю, потому что знаю, перестань волноваться за Дэнни, он не страдал.
— Если он где-то странствовал, то он вернется, — возразил Муха не слишком уверенно.
— Он не вернется, его тело убито, вернуться он не сможет.
Обдумав услышанное, Муха заговорил как будто про себя:
— Я могу одолжить ему мое тело… Мы можем жить там вдвоем.
Паутина заговорил, не обращая внимания на безумную идею своего друга:
— Сэр, почему вы считаете, что… нам пора убираться?
— Подымется большая кутерьма, полицейские захотят допросить всех друзей Дэнни, и это будет неприятно. Из Лондона начнут требовать результатов, машина правосудия уже запущена, а ведь она сминает все, что встречается на ее пути.
— Мы тоже могли бы уйти туда, где сейчас Зай… туда, где Дэнни, — предложил Муха.
— Заткнись уже, нам пора.
Но Муха не сдвинулся с места. Только перестал плакать. Я предложила мальчику поесть и попить — он ничего не взял. Он сделался совсем беспомощным и только слабо сопротивлялся, когда рука Паутины потянула его к окну. И тогда прозвучал голос из кресла:
— Послушай, Муха, я сыграю тебе на скрипке.
Мальчики переглянулись, замолчали и стали ждать.
Это «исполнение» отличалось от предыдущих. Движения музыканта не сделались красивее — сплошное дерганье, которое выглядело бы забавно, если не принимать во внимание, что речь идет о душевнобольном человеке. Однако в этот раз все выглядело иначе: мистер Икс не изменился в лице, но весь как-то напрягся; его высокий лоб увлажнился от пота, вена на виске набухла. Детей это зрелище, должно быть, ужасало.
— Тебе понравилось? — спросил мистер Икс, опустив руки.
Муха кивнул, как под гипнозом.
Я сама опрокинула над постелью вазу, в которой мой пансионер хранил деньги. Муха оторопело молчал. Паутина был вынужден тянуть его к окну за руку; дети остановились, снова услышав голос из кресла.
— Клянусь вам, я уничтожу того, кто это сделал, — произнес мистер Икс.
То была речь сумасшедшего, однако Паутина кивнул с самым серьезным видом — он поверил каждому слову.
— Как вы могли пообещать такое бедным детям? — спросила я после их ухода, задергивая шторы. — «Уничтожу»?
Мистер Икс ничего не ответил. Он развалился в кресле, как будто «скрипка» забрала все его силы.
— Во-первых, почему вы уверены, что это был один и тот же убийца?
