5. Размышление о тайне времени
Поразмышляем о тайне времени. Августин указывает на глубину этой тайны, когда говорит: «Если никто не спрашивает меня о ней, я знаю. Если я хочу объяснить ее тому, кто спрашивает меня о ней, я не знаю». Во времени есть нечто не поддающееся изъяснению, однако это не воспрепятствовало большинству глубоких религиозных умов думать и говорить о нем. Когда автор первой части 89 псалма противопоставляет вечности Бога скоротечность человеческого существования, то это не пустое умозрение. Печаль, вызванная сознанием конечности, побуждает его изречь потрясающие слова этого псалма. Когда Августин в книге «Исповедь», имеющей глубоко личный характер, пытается проникнуть своим разумом в основание и причину нашей временности, – это не пустое любопытство. Когда мы поем: «Время, как вечно текущий поток, уносит всех своих сыновей», – это не абстрактное утверждение, мы выражаем глубокое религиозное чувство. Не просто философия, но трагическое чувство жизни заставляет ранних греческих философов говорить, что все вещи должны возвращаться к своему началу, подвергаясь наказанию «согласно порядку времени». Когда в Четвертом евангелии снова и снова употребляется выражение «вечная жизнь» как обозначение высочайшего блага, всегда присутствующего во Христе, это делается не только для построения систематической теории. Когда Майстер Экхарт указал на вечное «теперь» в потоке времени, и когда Серен Кьеркегор указал на бесконечную значимость каждого момента как момента решения, принимаемого «теперь», – это были религиозные события.
Время столь же неисчерпаемо, как и основа самой жизни. Даже величайшие умы открывали лишь какой-то один из его аспектов. Но каждый, даже самый простой ум постигает смысл времени – а именно свою собственную временность. Он может и не суметь выразить свое знание о времени, но он всегда неотделим от его тайны. Жизнь такого человека и жизнь каждого из нас пронизаны в каждый миг, в каждом переживании, в каждом проявлении тайной времени. Время – наше предназначение. Время – наша надежда. Время – наше отчаяние. И время – зеркало, в котором мы видим вечность. Позвольте из многих тайн времени указать только на три: на его власть пожирать все, находящееся в его сфере; его власть вмещать в себе вечность и его власть увлекать к последнему пределу, к новому творению.
Человечество всегда сознавало, что есть нечто ужасное в потоке времени, загадка, которую мы не можем разрешить, и решение, которое мы не в состоянии перенести. Мы выходим из прошлого, которого уже нет; мы уходим в будущее, которого еще нет; наше — только настоящее. Прошлое принадлежит нам лишь до тех пор, пока оно присутствует в нас; а будущее принадлежит нам лишь тогда, когда уже присутствует в нас. Прошлым мы обладаем в памяти, а будущим – в предвосхищении. Но какова природа самого настоящего? Если мы пристально вглядимся в него, то вынуждены будем сказать: настоящее – это точка, не имеющая протяженности, точка, в которой будущее становится прошедшим; настоящее – это когда мы говорим себе: «Вот – настоящее», и этот миг тут же поглощается прошлым. Настоящее исчезает в тот же миг, как только мы пытаемся ухватить его. Настоящее неуловимо; оно всегда уже ушло. Вот и кажется, что у нас нет ничего реального – ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. Поэтому наше существование имеет характер сновидения, на что указывает псалмопевец, характер, который религиозные визионеры описали столь разнообразными способами.
Однако время не могло бы дать нам даже места, чтобы устоять на нем, если бы не его вторая тайна, если бы не его власть вмещать в себя вечность. В самом потоке времени нет настоящего; но настоящее – реально, о чем свидетельствует наш опыт. И реально оно потому, что вечность прорывается во время и дает ему реальное настоящее. Мы не смогли бы даже сказать «теперь», если бы вечность не подняла этот миг над всепреходящим временем. Вечность – всегда присутствует, и ее присутствие – причина того, что мы вообще обладаем настоящим. Когда псалмопевец взирает на Бога, для Которого тысячи лет как один день, он взирает на эту вечность, которая одна дает ему место, на котором он может стать, «теперь», обладающее бесконечной реальностью и бесконечным значением. Всякий раз, когда мы говорим «теперь», объединяются временное и нечто вечное. Когда бы ни сказал человек, противясь потоку, увлекающему будущее в прошлое: «Теперь я живу. Сейчас я действительно присутствую» – вечность есть. В каждом таком «теперь» обнаруживается вечность; в каждом реальном «теперь» присутствует вечность. Призадумаемся на миг над образом жизни всех нас, живущих в наше время. Разве мы не утратили реальное настоящее, всегда влекомые вперед, к будущему, гонимые нашей спешкой, нашей неутомимой активностью? Мы полагаем, что будущее должно быть лучше всякого настоящего, но по ту сторону ближайшего будущего всегда есть другое будущее и еще и еще – без настоящего, то есть без вечности. Согласно Четвертому Евангелию вечная жизнь есть дар в настоящем: слушающий Христа уже обладает вечностью. Он больше неподвластен увлекающему за собой потоку времени. В нем «теперь» становится «вечным теперь». Мы утратили реальное «теперь», «вечное теперь»; я боюсь, мы утратили вечную жизнь в той мере, в какой она создает реальное настоящее.
Во времени есть и еще одно начало, его третья тайна, которая заставляет нас взирать на будущее; ибо время не возвращается и не повторяет себя: оно бежит вперед, оно всегда неповторимо, оно вечно создает новое. Внутри него есть влекущий к концу импульс, к концу неведомому, вечно недостижимому в самом же времени, всегда подразумеваемому и постоянно ускользающему. Время бежит к «вечному будущему». Это – величайшая из всех тайн времени. Это – тайна, о которой говорили пророки, Христос и апостолы. Время никогда не стремится к бесконечному самоповторению или пустому возвращению к своему началу. Время – не бессмысленно. У него есть скрытый смысл – спасение. У него есть скрытая цель – Царство Божие. Оно несет скрытую реальность – новое творение. Вот в чем заключается бесконечная значимость каждого мига времени: в нем решаем мы и в нем решается о нас то, что имеет отношение к нашему вечному будущему.
6. Бегство от Бога
Господи! Ты испытал меня и знаешь. Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю; Ты разумеешь помышления мои издали. Иду ли я, отдыхаю ли – Ты окружаешь меня, и все пути мои известны Тебе. Еще нет слова на языке моем, – Ты, Господи, уже знаешь его совершенно.
Сзади и спереди Ты объемлешь меня, и полагаешь на мне руку Твою. Дивно для меня ведение Твое, – высоко, не могу постигнуть его! Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, – и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя. Скажу ли: «Может быть, тьма скроет меня, и свет вокруг меня сделается ночью»; но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма, так и свет. Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей. Славлю Тебя, потому что я дивно устроен. Дивны дела Твои, и душа моя вполне сознает это. Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было. Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их!
