Будапешт, 28 декабря 1985 г.
27 ноября 1985 г. Г-ЖА ПАПАИ (код. имя) попала в больницу в тяжелом состоянии
[112]и умерла
[113] 30 ноября 1985 г. С оперативной точки зрения желательно ее сохранение в Отделе машинной обработки данных. Г-ЖА ПАПАИ была связана с нашими органами с 1975 г., а в 1979 г. тов. БЕЙДЕР аттестовал ее в качестве секретного сотрудника.
Предложение:
Передать материалы в архив.
Ст. лейтенант доктор Йожеф Дора
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
СТРОГО СЕКРЕТНО
Отдел III/I-3
Тема: по делу
Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя)
Разрешаю
Майор полиции доктор Кальман Кочиш,
начальник отдела
Тема: о сдаче в архив дел Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя)
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Будапешт, 28 декабря 1985 г.
Передать в архив два тома дела № Z 2959 – вербовочное и рабочее досье Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя). (Незакрытых дел – нет.) Данных враждебных лиц досье не содержат.
За это я бы, однако, не поручился.
Ой, смотри, мама, стих получился!
[114]
Палач
Дали мне веревку в руки.
Дерево сама нашла.
Не сказали мне, что шутят,
Так я в палачи пошла.
Я казнить себя решилась —
Я добра для палача —
И на ветке удавилась.
II. Брурия и Марцел
Афродита
Уже на людной площади в Афинах
А потом и под Пафосом
Сын ковылял
Скитался бродил останавливался
отставал терялся из виду сворачивал за угол
спускался под землю
То ли в Пафосе то ли не в Пафосе а уже
В Пирее – да в Пирее тоже
Он будто пытался стряхнуть с себя
Освободиться от этой прекрасной фигуры
Брутально
Как будто с ней не о чем говорить
На залитом мазутом и дегтем причале
Где в серой воде качаются корабли
Они сели в такси в Лимасоле
Оставалось двенадцать часов до отъезда
А главная достопримечательность в Пирее
Все же маячащий вдали Парфенон а не ужасный
порт с красивым именем Пирей
Когда из шумной беспечной ленивой и грязной
глубины города он увидел на вершине скалы
Парфенон его сердце застучало
или оборвалось как пишут в романах
«Он действительно существует – не только на картинках!»
Ноги приросли к земле как пишут в романах
Сердце замерло на миг как пишут в романах
Но храм Афины Паллады там наверху на скале
Еще не сверкал белоснежными колоннами
Он был черным от сажи и грязи
и в запустении.
На югославской границе после таможни
и паспортного контроля
Прекрасная фигура
Когда они остались вдвоем в купе
Где на стенах висели цветные фотографии за стеклом
Моста Эржебет Парламента пляжа
в Балатонфюреде
Словом они все еще были дома в каком-то смысле
пусть уже и за границей
Прекрасная фигура
Достала из чулка доллары
Он как сейчас помнит эти плотные пролетарские
коричневые чулки
Мать сбросила туфлю и стянула чулок с правой ноги
Это был странный момент
Оба покраснели
Мать от лжи он от чулка
Хоть он и прежде мог видеть его каждый день
Как и усыпанную веснушками мамину ляжку
Потому что мама стыдливостью не отличалась
И порой показывалась перед детьми
Нагишом – ни своих огромных грудей
Ни белой кожи и красивых бедер она перед семьей
не стыдилась – ни своей красоты
Ни остатков ее
А покраснели оба все-таки оттого
Что маме пришлось ломать эту комедию
При всей верности идеалам
И прятать деньги – ведь этого экзотического путешествия
Не случилось бы
Если бы оба родителя не были
Идейными коммунистами кирпичиками системы
Журналистом и медсестрой
«Коммуняками» выступавшими на собраниях
Но доллары приходилось прятать под одеждой
Им тоже как всем остальным
Позже отец его подвинулся умом
Оттого что перевез через границу
