И коли нет греха мы найдем его
«По-настоящему одаренный человек который умеет молчать но в то же время смотрит на мир открытыми глазами» – так сказала она им обо мне – ОНА – она сказала это обо мне им.
Когда она подумала о том
Что я мог бы перенять у нее эстафету
Что из меня мог бы выйти
Папаи-младший
Никогда мы об этом не говорили никогда
Она наврала вербующему офицеру
Или может все же говорили
О Гефсимания, Гефсимания
В будайском доме под крепостью
В бомбоубежище вместе со старухами
Которые до смерти зацеловали мою физиономию
Кровавой осенью 56-го
Моя мать в отличие от всей страны
Ждала когда же опять придут русские
Сколько раз ох сколько же раз
Садилась она на корабль – да разве корабль?
В суденышко на сэкономленные
Гроши от коммунистического государства
Да плату за головы
[134]от Щедрого отдела III/1
Чтобы прикоснуться к древней земле
Из которой истекает вся сила
И берутся за дела легендопроизводители
[135]
Единственный край где ей хорошо
Единственную землю что готова ее принять
Единственную которая пока лишь мерещится
И из которой соткана каждая ее клетка
Холмы гору апельсиново-красный песок берега
Куда бы она ни пришла шпионить
Ничего она не видит но все фиксирует как машина
Совокупляющиеся в морском аромате апельсиновые
деревья
Эвкалипты цикламены анемоны олеандры и орхидеи
Цветочные водопады под которыми скрываются бункеры
Испепеленные жарой жасмины
Жаркие бурные ссоры
Бальзам ненависти на ранах сердца
И снова все сначала
Из точки А в точку Б а потом из Б в А
И так далее ad infinitum
И моя мама безродная бродяга
Что же она за человек
Прекрасная прекрасная потерянная
Прекрасная даже в умирании
Величественно-демоническая и ангельская
Несется навстречу боли
Которую не унять и морфием
И по частям по суставам уступает свои члены смерти
Глядит тебе в глаза ей нечего скрывать
Шум ветра доносящийся из вселенной
Беззащитная ослепленная хаотичная рычащая
Нежная истерическая спокойная возбужденная
Преследуемая среди преследующих
Та кто умеет лечить наложением рук
И ванну моет с антисептиком
Снова на маленьком утлом суденышке
Среди грязных глинисто-серых волн
Захлебываясь на скользкой единственной мачте
Которую вытолкнула из себя Харибда.
И вот на другом берегу на мгновение – но нет
Нет нет нет нет нет
Нет даже и на мгновение —
Встревоженная душа
Если глядеть в глаза фактам
Ни на мгновение
Но может быть все же
На одно мгновение где-то там
Вблизи голубоглазого бога отца
На одно-единственное мгновение
Успокоилась ее душа
Она приплыла
Кирьят Сефер шемона
[136]
Адрес указанный на конверте
Заставшая в муках с текущим от сенной лихорадки носом
Продавшая родину печальная душа
Болтает на нейтральной полосе с пограничницами
Все время боясь что ее арестуют
Она освоила этот гадкий деревянный язык
На котором ни с кем больше не поговоришь
Ибо ее влекло назад как изгнанницу
В мир откуда она пришла
Она так организовывала свои поездки
Sehr praktisch sehr geschickt sehr
[137] не знаю как еще
Задним числом думаю над этим
Как бы это ни казалось непонятным все же где-то понятно
Но если б я только знал где находится это где-то
О нет нет никогда она не была хитроумной
Не была хитроумным Одиссеем
Не заливала уши воском
И сразу поддалась искушению
Быть может
У парящего золотого купола
Который ей не принадлежал
Ни в каком ни в малейшем смысле
Даже так
Как пылинки кружащиеся на свету
Но может быть на единственный миг
Когда в белоснежном платье
Стоя на холмах
Она смотрела на исхлестанный солнцем город
