МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
СТРОГО СЕКРЕТНО!
Отдел III/I-4
Тов. Мерц!
Действуй согласно данным директивам.
28/III/77 Подпись
РАПОРТ
Будапешт, 24 марта 1977 г.
Г-жа ПАПАИ сообщает:
В декабре прошлого года она уехала на похороны своей матери в Израиль, откуда вернулась 19 марта. В ходе пребывания за границей она несколько раз встречалась с одним из знакомых своей родственницы;
Р. Б. Б. (17/VI/1927, Мишкольц, K. O.
[144], бывший домашний адрес в Мишкольце: ул. Дь., д. 80) архитектор, гражданин Израиля, проживает в Тель-Авиве.
В ходе разговоров рассказал о себе следующее:
Окончил Будапештский технический университет по специальности «инженер-архитектор».
Одним из первых окончил Красную академию.
Жил в Мишкольце, там же и работал. По его утверждению, работал также и на МВД и в этот период ездил в Китай. Двое его сестер вышли замуж за советских офицеров, расквартированных в окрестностях Мишкольца. С 1956 года он ничего о них не знает, но предполагает, что они уже не живут в Венгрии.
В 1956 году Р. Б. Б. бежал из Венгрии, оправдывая свой поступок тем, что в случае смены режима у него могли быть неприятности из-за того, что в прошлом он был связан с МВД.
В Израиле стал совладельцем архитектурного бюро. Работает инженером-архитектором, но живет в постоянном страхе, потому что у него нет диплома.
Посылать запрос в Венгрию он боится, потому что Красной академии пришлось бы подтвердить, а там этим довольны не будут. Он также опасается, что в какой-то момент вскроются его былые связи с МВД и тогда его привлекут к ответственности за то, что в свое время он эти данные скрыл. В бюро у него работают два чертежника и секретарша. Его партнер предприятием не слишком озабочен, ему приходится все делать самому.
Сожительница Р. Б. – также венгерского происхождения – в разговоре с глазу на глаз сказала г-же ПАПАИ, что ее все больше беспокоит поведение мужа. Он опасается, что его телефон прослушивают, переписку просматривают, а за ним – следят. Время от времени он получает деньги из таинственных источников, исчезает на день-два, всегда после этого нервничает, но никогда не говорит, что́ его беспокоит. По ее мнению, он работает на какую-то социалистическую страну и поэтому все время боится провала.
Предложения:
С помощью г-жи ПАПАИ мы могли бы начать изучение вышеназванного лица. Надо бы попытаться достать копию его инженерного диплома, это взяла бы на себя г-жа ПАПАИ, равно как и поддержание с ним связи по переписке, а позднее, когда диплом будет у нас, могла бы пригласить его в третью страну.
С помощью подотдела III/I управления полиции комитата Боршод мы проведем расследование в Мишкольце с целью получения данных и отыскания родственников.
Наконец, предлагаю обратиться в органы госбезопасности социалистических стран и попросить их о помощи в проводимой нами работе.
Капитан полиции Карой Мерц
Тов. БАЙДЕР!
Что знает «Г-ЖА ПАПАИ» о работе вышеназванного лица в МВД?
28/IV Я. С.
В первом, написанном от руки донесении мать своими скромными средствами попыталась создать групповой порт рет венгерской эмиграции, а далее, как хороший агент, не забыла упомянуть, насколько сильно Р. Б. боялся. В своем донесении она говорит о разных страхах, проявляет себя как настоящий знаток страха и, кажется, ни капли не боится, что кто-то может воспользоваться этими страхами в дурных целях. Точно так же я содрогнулся, когда, получив в свое время от знакомого донесение Шандора Тара
[145], прочитал, что, когда у него в Дебрецене остановились направлявшиеся в Трансильванию друзья, он тщательно зафиксировал названия лекарств, рассмотрев флакончики, оставленные ими на столе (кто знает, вдруг пригодится). «Этот человек может представлять интерес», – говорит, стало быть, наш тель-авивский агент:
Встречи
Большинство венгерских эмигрантов сионисты. Даже и тогда сионисты, когда тоскуют по дому и хотели бы (а этого хотели бы многие) снова или еще несколько раз вдохнуть воздух будапештских улиц и кофеен. Сионистская пропаганда, газета «Новый Восток», делает свое дело, и хотя многие любят Венгрию, между двумя родинами выбирают Израиль. Прогрессивно мыслящие венгерские эмигранты находят место в КПИ или в кругу ей сочувствующих. Некоторые эмигранты ненавидят царящую в Израиле атмосферу, это совершенные пессимисты – они боятся и поэтому не занимаются политикой. Один такой, напр. – уроженец Мишкольца Р. Б., который, по его словам, одним из первых в Венгрии окончил Красную Академию, инженерный факультет; он ненавидит Израиль и очень жалеет о своем отъезде из Венгрии из-за контрреволюции. Он боится, что в Израиле всплывет, что он служил в МВД в качестве инженера, и постоянно подозревает, что его телефон прослушивают. В настоящий момент работает инженером-архитектором; якобы он талантливый. К его большому огорчению, у него нету диплома. Вероятно, он у него был, но он боится упоминать диплом Красной Академии. Таким образом, его подтверждение в качестве инженера еще не осуществлено (уже 20 лет).
Когда я спросила его, почему он не приедет домой решить проблему с дипломом, он ответил: «Я боюсь, потому что работал в МВД инженером в не самое простое время». Если ему можно верить, он, кроме того, съездил в Китай, когда работал в МВД. Этот человек может представлять интерес. У него там много разных связей. В бюро у него работают трое, два чертежника и секретарша. Он уверяет, что его старшая сестра замужем за советским офицером высокого ранга. После контрреволюции он не поддерживает связи со своей семьей.
Еще более ужасающим мне кажется такой эпизод: мать, во время все той же нашей совместной поездки 1976 года, описывает свою встречу с молодым человеком в итальянском посольстве в Тель-Авиве. Здесь она выступает уже как Мата Хари и, облачившись в доспехи полной конспирации, пускает в ход свою готовность помочь – свою ангельскую готовность помочь, о которой столь многие говорили. Бедная Мата Хари! Тщетно историки доказывали, что никакой шпионкой она не была, – само имя ее стало синонимом шпионки. Поскольку юноша, беззащитный из-за незнания языка, не представляется, мать тайком читает в анкете его имя; характеристику она ему дает не самую лестную, да еще, как хороший наблюдатель, фиксирует, что ее собеседник отнесся к ней с подозрением; но этого ей недостаточно, и она добавляет: или просто делает вид, будто в чем-то ее подозревает, потому что наверняка он тоже шпион, таких израильские спецслужбы с удовольствием используют, словоохотливо замечает мама; и начинается игра отражений, о которой мечтает любой стоящий шпион, потому что она-то и придает подобного рода неожиданным встречам особый смак. Подозрение это, многократно повторенное в пределах фразы, выражено с таким драматургическим совершенством, что у куратора, когда он это прочитал, наверняка прямо слюнки потекли:
