Конечно, это была самая настоящая, умело замаскированная подлость. Эмма радовалась предстоящему путешествию, а Гревилл был избавлен от душераздирающих сцен и истерик, которые имели бы место, отправь он ее в отставку в Лондоне. К тому же это выглядело бы со стороны не совсем джентльменским поступком. Однако впоследствии отъезд Эммы выглядел бы таким образом, что она целенаправленно отправилась в Неаполь, дабы стать любовницей посла. Надо сказать, что сэр Уильям пошел на эту сделку не со спокойной душой. Уже вернувшись в Неаполь, когда образ Эммы несколько поблек в его памяти, и кратковременное увлечение ею показалось малозначительным эпизодом, достойным погребения в Лете, он запоздало попытался внушить племяннику, что проживание Эммы под его покровительством в Неаполе чревато для него большими осложнениями. Дядя был готов принять ее лишь на непродолжительное время, ибо если молодая женщина постоянно поселится в его резиденции, палаццо Сесса, это подпортит ему репутацию при королевском дворе и среди членов довольно большой английской колонии. Не исключено, что молодые аристократы, посещающие Неаполь как один из этапов Большого тура, не упустят возможности попытаться поиздеваться над пожилым послом и наставить ему рога. Независимо от того, преуспеют они в этой затее или нет, он будет чувствовать себя не в своей тарелке.
На это Гревилл отвечал, что Эмму можно поселить в небольшом доме на окраине Неаполя, где она будет вполне довольна своей жизнью.
«Выходить в свет ей самой не захочется. Что же касается молодых англичан, то тут страшиться нечего. Вы можете не сомневаться — существуй хотя малейший риск причинить вам неудобства такого рода, я бы ни за что не отпустил ее к вам… Пусть занимается музыкой, живописью, да чем угодно!.. С такими абсолютно добропорядочными девушками мне еще не приходилось встречаться. Она непосредственна и на редкость сообразительна. … она наделена естественным вкусом и добродушно воспринимает любые упреки».
Расписывая достоинства Эммы, Гревилл лишь как-то вскользь отметил, что «кровь, у нее, случается, играет»
В конце концов Гревиллу вроде бы удалось развеять некоторые сомнения, обуревавшие его дядю, и весной 1786 года Эмма вместе с матерью под надзором мистера Гэвина Гамильтона, археолога и художника, одного из дальних родственников сэра Уильяма, практически постоянно проживавшего в Риме, отправились в старой карете в дальнее путешествие и прибыли в Неаполь 26 апреля, в день ее рождения. Город потряс англичанку своим обилием красок, непривычных звуков, щедрым теплом и солнцем, красотой залива — впечатление не портили даже возвышавшиеся над городом мрачные древние стены замка Сант-Эльмо
[53].
Уже с самого первого дня в Неаполе Эмма почуяла что-то неладное и тут же засела за письмо Гревиллу. Когда эта цветущая красавица появилась во дворце Сесса, ее неотразимое обаяние вновь пробудило в сердце сэра Уильяма чувство любви, которое грозило в его возрасте стать неистребимым. Он отложил все свои дела и занялся тем, чтобы она как можно быстрее смогла освоиться на новом месте.
«Мой дражайший Гревилл… Будучи разлученной с вами, я чувствую себя все более и более несчастной, и если моя смертельная гибель зависит от свидания с вами, я хочу и должна увидеть вас к концу лета, ибо жить без вас невозможно. Я люблю вас до такой степени, что нет никаких невзгод на земле, бедности, голода, холода, смерти, которые я не перенесла бы, пошла бы даже босиком в Шотландию, чтобы увидеть вас. Поэтому, мой дорогой Гревилл, если вы любите меня, ради меня приложите все усилия, чтобы прибыть сюда как можно скорее. Вы имеете в сэре Уильяме истинного друга, и он будет рад видеть вас и сделает все, чтобы вы были счастливы. Что касается меня, я стану всем, что вы только можете пожелать. Я считаю, что ни прекрасная лошадь, ни красивая карета, ни орава слуг, на спектакли, ни оперы не могут принести мне счастья. Сие зависит от вас, ибо в вашей власти сделать меня либо чрезвычайно счастливой, либо совсем горемычной. Гревилл, я уважаю сэра Уильяма, я очень высокого мнения о нем, как вашем дяде и друге. Но он никогда не станет для меня кем-то ближе, чем ваш дядя и мой искренний друг. Он никогда не сможет стать моим любовником».
Всего Эмма написала Гревиллу 14 писем, на которые не получила никакого ответа.
«Вы не представляете, сколь сэр Уильям добр ко мне. Он делает все, что может сделать меня счастливой. С тех пор как я прибыла сюда, он никогда не был на званых ужинах и действительно никогда не выпускает меня из виду. Он завтракает, обедает и ужинает и постоянно находится подле меня, не сводя глаз с моего лица. Я не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой, чтобы он не счел сии жесты грациозными и прекрасными… Прошу прощения, но он очень влюблен в меня… Меня сие весьма печалит, ибо я не могу сделать его счастливым. Я могу быть учтивой, и я пытаюсь быть настолько милой по отношению к нему, как могу, но я принадлежу вам, Гревилл, и только вам я буду принадлежать, и никто не станет вашим наследником… Моим утешением остается полагаться на ваше обещание, и в сентябре или октябре я увижу вас. Но я совершенно несчастлива не получать весточки от вас — до сих пор никакого письма для меня, Гревилл! Но я должна запастись терпением. Каждый день с тех пор, как я приехала, у нас почти каждый день посетители, несколько друзей сэра Уильяма. Я очень нравлюсь всем; и бедный сэр Уильям безмерно счастлив, когда указывает им на мои достоинства. Весь день он только смотрит на меня и вздыхает… вы должны понять! В моем распоряжении карета сэра Уильяма, английская, с росписью и новыми ливреями, новым кучером и новым лакеем на запятках, и тому подобное… У меня очень хорошие покои из четырех комнат, … с видом на море. Сегодня впервые выплывает наша лодка, мы поедем на день или два в Казерту. Вчера я была в Позилипо. Думаю, сие есть очень красивое место».
Здесь следует сделать небольшое отступление чисто для пояснения. Казерта — небольшой городок, в котором располагался загородный дворец неаполитанского короля, некое подобие Версаля, но более в испанском духе. Дворец огромен — в нем около 1200 комнат — и наполнен произведениями искусства. При дворце имеется огромный парк. У сэра Уильяма был дом в Казерте, неподалеку от королевского дворца.
Позилипо — в настоящее время район Неаполя, небольшой полуостров в бухте, с давних времен место отдыха богатых римлян. Здесь находилась императорская вилла, которой пользовались владыки Рима от Августа до Адриана. У сэра Уильяма там была вилла, которую он впоследствии, по понятным причинам, назвал «Вилла Эмма».
Но продолжаем знакомиться с письмами Эммы.
«Сэр Уильям подарил мне камлотовую шаль, вроде моей старой. Знаю, вам понравится сие, и он подарил мне красивое платье, стоимостью 25 гиней (индийский узор на белом атласе), и несколько мелких вещиц от леди Гамильтон, и собирается для жаркой погоды купить мне несколько свободных муслиновых платьев, которые подвязывают кушаком, — они сшиты как турецкие платья, рукава сборчатые, перевязанные лентами и отделанные кружевом. Короче, он всегда придумывает, что бы ему подарить мне. Люди восторгаются моими английскими платьями. Но больше всего, Гревилл, мне нравится голубая шляпа. Сэр Уильям просто очарован ею. О, как он любит вас! Он сказал мне, что составил свое завещание и отказал вам все свое имущество. Я была счастлива за вас. Прошу, дорогой Гревилл, напишите мне, если у вас нужда в деньгах. Боюсь, я огорчаю вас. Но я уверена, сэр Уильям вышлет их вам, и я сказала ему, что он должен немного помочь вам для путешествия сюда, и он поцеловал меня. И у него на глазах навернулись слезы, и он сказал, я могу приказывать, что мне угодно, ибо он чрезвычайно любит нас обоих. О! как счастлива буду я, когда смогу еще раз увидеть вас, мой дорогой Гревилл. В вас заключено все, что есть дорогого для меня на земле, и надеюсь, что более счастливые времена вскоре возвратят вас ко мне, ибо я лучше бы умирала с голоду вместе с вами, чем жила без вас в величайшей роскоши мира.
