Дядя тяжело вздохнул и все также неспеша они пошли дальше по дороге.
– Гнев твой праведный, но никогда не одобрял я чувство мести и желание устроить возмездие за старые обиды. Помнишь зимой мы часто играли в игру «царь горы». Так вот на этой горе царю всегда одиноко. По праву сильного он туда забрался, но рядом с собой ему уже никого не поставить, ни друзей, ни родных, ни соратников и потому любому правителю приходится ох как тоскливо. Запомни это и никогда, я надеюсь, ты не испытаешь бремя этой ноши. Потому не надо считать себя изгоем и подумай над тем, что возможно отцу Радомира пусто и тревожно живется в княжеских палатах, зная, что многие из старейшин и купеческой знати жаждут оказаться на его месте, свалить его с царской горы. Самые одинокие они там, а не мы. Некому им доверять и поговорить по душам.
– Верно дядя, я как раз хочу найти друзей по себе, соратников с такими же взглядами и устремлениями, знаниями, чтобы вместе терзать любимое поприще, идти на подвиги и свершения. Жажду применить себя в деле плечом к плечу с простыми парнями как я, которые бы всем сердцем желали перемен, справедливости и причастности к чему-то большему чем простая жизнь ремесленника и пахаря – горячился Олег.
– Многие великие дела и подвиги оборачиваются для простых людей большим горем и тяжелыми испытаниями. Держи это напутствие при себе – вставил дядя Аскольд.
Он остановился, окинул взглядом простиравшееся поле и ближайший косогор, по которому стелилась вечерняя мгла, мягко рукой развернул старшего племянника, приглашая идти домой. Добрую половину обратного пути они двигались в безмолвии.
– Обрести друга, боевых товарищей, на кого ты мог бы опереться и которые стали бы тебе как родные это большая удача. Сожалею слышать, что тебе не удалось найти друзей, сплотить вокруг себя команду единомышленников в городище. Думаю, что тебе самому есть над чем подумать, почему так случилось. Списать на страх перед Радомиром и его сворой значит не найти правильного ключа от двери. Другие парни что-то не увидели в тебе, не нашли, не поверили? Должна быть толика твоей вины, что не объединил их вокруг себя. Извини, если мои слова больно задели тебя – участливо, но твердо заметил дядя Аскольд.
– Ничего дядя, я привык – уставший от разговора, грустно ответил Олег – Могу тебе сказать, что я честно старался, держал себя как центр другой силы и как мог противопоставлял шайке Радомира, не давая в обиду тех, с кем общался, защищая обиженных ими парней. Но ты видишь, что есть, то есть. Допускаю, что похоже усилий было недостаточно. Честно не понимаю, как надо было сделать по-другому. Я никогда не был главным заводилой, чтобы сыпать шуточками да прибаутками и всех веселить если этого от меня кто-то ждал.
– Слышу в голосе сожаление, но не стоит себя корить. В тебе много сил и ты хочешь применить их во благо. Это главное. И помни, что не надо спешить жить, у тебя будет все еще обязательно впереди, не торопи время – на этих словах дядя взял левую руку Олега в свою, накрыл другой, и с торжеством отчеканил своим басом – ну что же, чувствую, что тебя не переубедить с отъездом, а потому даю тебе свое добро. Но при одном условии, что первое время подсобишь моему старому другу в кузнечном деле. Есть у меня такой в Великом Новгороде. На месте осмотришься и решишь куда двинешься дальше.
– Как же я тебя люблю, дядя. Спасибо тебе за все – не выдержал Олег и со слезами на глазах крепко обнял дядю Аскольда.
– Полно тебе. Каждый птенец, оперившись, стремится вылететь из гнезда. А ты у меня тот еще ястреб. Ого-го, силушка! – дядя поднял руку племянника вверх и помахал её из стороны в сторону. Затем нахмурив брови, продолжил:
– С матерью твоей я сам переговорю завтра. Скажу, что отсылаю тебя на выучку, набираться опыта. Так будет легче это принять. Ты поэтому раньше вечера к ней не приставай с отъездом, чтобы дать время успокоиться. Светозар пока при ней и я думаю, что она должна будет дать тебе свое благословение.
– Век буду тебе благодарен, дядя – промолвил Олег.
Оба стояли неподвижно, дядя Аскольд медленно провёл своей рукой по светлым и прямым волосам Олега и могло показаться, что глаза у этого сурового, большого человека заблестели от появившихся на них капельках воды, заблестевших от сияния только что вышедшего на ночной небосвод молодого месяца.
Сборы и приготовления к отъезду заняли большую часть месяца. Дядя как и обещал переговорил с Изольдой и конечно же она не приняла новость об отъезде. Были и слезы и уговоры и молчаливое несогласие, но мало по малу мать смирилась с намерением старшего сына и заявила, что своего благословения не даст, но и препятствовать не будет. Дяде она признавалась, что с тяжелым сердцем гонит от себя плохие мысли, чтобы что-то не случилось бы с Олегом так же, как она потеряла мужа когда-то оставившего их ради лучшей жизни. Дядя Аскольд как мог утешал, убеждая, что молодого ястреба в гнезде не удержать и если запретить, то Олег сам убежит и не оставит никаких следов, а так лучше пусть он пробует на прочность новую жизнь под присмотром его близкого старого товарища. Этот довод, да и, пожалуй, решимость в глазах старшего сына сыграли решающую роль.
– Ладно, по крайней мере мой младшенький Светозар будет при мне – сдаваясь, уговаривала себя мать Изольда.
Вечером накануне отъезда два брата расположились на одной из нижних ветвей большого дуба. Олег так и не успел основательно рассказать про свой отъезд младшему брату и поэтому тяготился ощущением недосказанности. Он любил Светозара и переживал, что оставляет его так же, как когда-то их покинул отец и поэтому хотел найти особенные слова, чтобы братец понял его и не таил обиду. Олег помнил как долго не мог успокоиться, что никто толком не объяснил, почему ушел и как пропал отец, как он мучился тоской по нему и что внутри себя так и не принял, не простил отца. В последние дни Олега особенно остро стали терзать мысли, что по отношению к младшему брату он поступает очень похоже на то, как много лет назад сделал их отец тем более, что даже ему себе трудно объяснять куда и зачем он собрался.
Олег и Светозар срывали набухшие желуди и по очереди бросали их вдаль. Оба брата наслаждались тем, как от простого механического движения руки желудь по твоей воле устремляется на новое поселение в гущу травы и тем самым меняет свою судьбу.
– Сегодня ты мне не говоришь, что кидаешь дальше и точнее – заметил Светозар, отправляя очередной желудь в затяжной полет.
Олег перевел взгляд на брата:
– Нет, не говорю. Такой день, что не хочется бросать пустые слова на ветер.
– Олег, почему ты уходишь от нас? Почему не можешь остаться? – совсем серьезно спросил Светозар.
Старший брат не сразу ответил. Внимательно осматривая форму и поверхность каждого желудя, лежащих в руке, он бросил их все один за другим и тогда ответил:
– Мир, расстилающийся за поляной, на который ты смотришь – огромный и устроен по-разному. Как растут здесь дубы, а дальше к реке березовая роща, так и земли, города и порядки на Руси сильно различаются. Я хочу увидеть и узнать как бывает по другому. Бывает ли лучше? Кем и как это было придумано и исполнено? Тогда я смогу вернуться и построить лучше у нас.
