– Прям куриные ноги – подумалось ему.
От мрачности и молчаливого безмолвия двора, где рядом с избой кривился хлев, баня и полуразвалившийся колодец, кровь стыла в жилах. От усталости голова уже не работала, и Светозар решил действовать наобум: открыл предательски заскрипевшие ворота и направился в обход избы. К своему удивлению, с другой стороны, он обнаружил и крыльцо и окна, до которых с бочонком ему было не взобраться. В окнах мерцал неяркий свет.
– Эй, отворяйте засовы честному молодцу! – прикрикнул он, подобрал с земли короткую увесистую щепку и кинул в дверь.
В ответ зловещая тишина… Выждав немного, Светозар ковырнул желудь и бросил его навесом в окно:
– Эй. эй, есть кто в избе? Я к Вам с добрым помыслом и не с пустыми руками! Пустите переночевать доброго молодца!
В ответ опять пугающее молчание. Светозар решил вернуться к воротам, чтобы погромче открыть их еще раз и посильнее брякнуть засовами.
– Раз свет в избе горит, значит точно кто-то там есть – рассудил он.
Не успел Светозар дойти до ворот, как изба закачалась, зашевелилась и с протяжным тяжелым скрежетом начала враскачку поворачиваться так, что, сделав полуоборот, встала к нему те же самым крыльцом, да еще и дверь отворилась. От неожиданности и невиданного действа захотелось сесть и даже убежать, но мысли о болотной нечисти перебили порыв. Тусклый свет в избе не позволял рассмотреть, что находилось за дверью внутри и Светозар невольно полушажками направился к крыльцу.
– Что крадёшься тут как серый заяц? – раздался справа сиплый, хриплый голос, резанувший как скрип ворот – Аль не видишь – дома никого нет?
Светозар вздрогнул телом так, что аж пот прошиб по всей спине, и волосы встали дыбом. Перед ним возникла словно из ниоткуда низкая, древняя, сгорбленная старуха с лицом, выделявшим резкие угловатые черты: подбородок выдавался вперед, нос длинный и крючковатый, густые брови нависали над глубоко-посаженными глазами. Кожа где-то обтягивала череп, а где собиралась в глубокие морщины. Особенно неприглядно выглядели крупные бородавки на носу и лбу с торчащими из них редкими волосинами, что контрастировало с гладко зачесанными седой косой и ровным пробором на макушке головы. Черные как угольки маленькие глаза светились недобрым светом, а взгляд был колючий и по-звериному жестокий. Видно Светозар не смог сдержать свое впечатление от встречи, и баба-яга зло подметила:
– Что, ожидал встретить здесь лесную красавицу?! – её рот растянулся в улыбке, обнажив редкие, желто-коричневые и полустесавшиеся зубы.
Она повела своим носом и ненавистно прошипела:
– Фу, фу, русским духом теперь пахнет.
Светозар попробовал выдержать её взгляд и ответил:
– Да, напугали Вы меня бабушка. Я с дороги уставший, голодный, обошел избу, кричал. Никто не отзывался. А Вы так тихо и внезапно подкрались ко мне.
– Раз в такие дебри имел смелость забраться, то и не удивляйся неприятностям и странностям. А к избе моей нечего приглядываться. Я у нее хозяйка. Ты лучше, молодец, иди своей дорогой, куда шел, пока жив и цел – баба-яга проворно обернулась и заковыляла к крыльцу. Было видно, как она сильно прихрамывала на одну ногу и потому опиралась на черенок метлы, которую держала в руке. Одета была в непонятное старое тряпье, из которого в темноте разобрать можно было только полушубок.
– А я, собственно, к Вам и шел, бабушка, через леса и болота, чтоб их! Чуть не утоп неподалеку. Вы должно быть баба-яга Верунга?
Светозар чувствовал как силы покидали его, спорить и убеждать лишний раз совсем не хотелось. Усталость и слабость в членах давно давали о себе знать. Язык еле ворочался, а голова была мутной и тяжелой. Он как никогда осознал, что плотно не ел уже больше суток.
Баба-яга заинтересовалась услышанным и проворно подскочила:
– Ну, сказывай, кто поведал обо мне, кто путь указал? Ведаю, каких дел ты там на болоте натворил. Аж пришлось мне на ступе туда летать, проверять, что и кто там безобразничает. Потому и отлучилась и задержалась. Вижу, чай, не с пустыми руками явился?
При этих словах шея бабы-яги Верунги так неестественно подалась вперед, вытянувшись как у улитки, что Светозар невольно отступил на пару шагов назад. В руках он как раз держал бочонок. На языке крутилось рассказать про Водяного, но он решил, что так будет очень просто для хитрой бабы-яги и неожиданно для себя, вдруг копируя в интонациях Водяного, начал говорить на распев:
– Ведаете то ведаете, а манерам правильным не следуете. Сперва надобно молодца, голодного и уставшего с дороги, накормить, в бане дать попариться, от тины и пиявок почистить, спать уложить, а потом уже расспрашивать, что и как. Тем более есть, что и рассказать, и передать, и подсобить по хозяйству тоже могу. Светозар демонстративно опустил бочонок на землю, поставив на него переднюю ногу.
Чувствовалось, такого захода баба-яга никак не ожидала. Она выпрямилась, злобно и холодно сверкнули её глаза:
– Скажите на милость, где это ты так складно, а главное нагло, петь научился? У самого еще молоко на губах не обсохло, а уже меня, саму бабу-ягу Верунгу, поучать решился!
Но, замолчав, она вся как-то немного расслабилась, широко оскалилась зияющей черными дырами улыбкой и уже мягким и мелодичным голосом произнесла:
– Ну так правда твоя, родненький. Приму тебя, обогрею, куском хлеба угощу, раз такой ретивый уродился и ко мне явился.
Баба-яга повела метлой по земле, по воздуху и в следующее мгновение опушка залилась огнем и стало светло как днем: загорелись черепа на ограде, яркий свет полыхнул из всех окон, а из бани повалил дым вместе с благородным запахом колотых дров и душистых трав. Из сарая послышалось неизвестно откуда взявшееся кудахтанье кур, гоготание гусей и тонкий писк грызунов. Сама избушка заскрипела, заскрежетала и как будто присела, так что крыльцо ступеньками уперлось в землю.
– Добро пожаловать, гость дорогой! Пожалуйте на ночлег, коль страха не ведаешь…
Светозар приободрился и, стараясь не обращать внимания на странности в словах и поступках старухи, поднял бочонок и шагнул через порог вовнутрь. Дверь моментально и со свистом захлопнулась.
Далее все закрутилось и понеслось перед глазами, что сложно было понять во сне это или наяву: подскочил стол с лавкой, на нем тарелки и блюдца с яствами; баба-яга вокруг суетится, подливает то ли мёду, то ли квасу в чарку, хлеба и закуски меняет, жаркое по блюдам раскладывает, косточки подбирает и все это с шутками и прибаутками, сама весела и словоохотлива. Светозар ест и остановиться все никак не может. Здесь еще кот черный подскочил, вьется вокруг, под руку голову сует и на ласки довольный отзывается. А после, баня с бочками холодной и горячей воды, полотенца чистые, покрывала расстилаются душистые. Здесь и подушка мягкая и одеяло теплое, музыка играет спокойная, то ли гусли, то ли мурлыканье усыпляющее слышится. И крепкий сон тут подкрался, и темнота, давящая, уставшим векам спать наказала и тело расслабленное в покой увела.
