– Нет, я не понял, что Вы… – он запнулся – Не верится в это. Вы были так добры, помогали мне, дали книгу, столько про травы лечебные рассказали. Думал, что охраняете вход только в тридевятое царство. Как же Вы тогда живете, со мной разговариваете?
Баба-яга перевела на Светозара глаза с проявившимся привычным холодным, по-звериному цепким взглядом.
– Можно быть мертвой телом, но не разумом и душой. Я страж и проводник в царство мертвых, но не могу устоять, когда ко мне заносит смелых, честных, благородных молодцев иль девиц. Своей добротой вы греете мне сердце – в этом моя слабость, таким всегда готова помогать. А бывает детина телом жив, а внутри гниль и чернота. Там все мертво. Таких я особо не жалую – Верунга самодовольно потерла рука об руку – погублю и проведу в тридевятое царство без сожаления.
– Вот что, ты мне вылезти помоги – попросила баба-яга и, кряхтя, стала выбираться из гроба, упираясь на руку Светозара, пока медленно не поставила ноги на пол.
В открытый дверной проем просунули головы гуси-лебеди, истошно загоготали, с любопытством поглядывая на хозяйку и показывая всем своим нетерпеливым видом, что готовы к исполнению новых поручений.
– Пошли прочь, не мешайтесь под ногами! Дайте выйти спокойно – прошипела она на них с порога, затем повернулась к Светозару и задумчиво пробормотала – соколик родимый, а как ты ко мне добрался, как сыскал меня здесь?
– Я бабушка ждал Вас целый день, заночевал и, чтоб время даром не терять, занялся уборкой избы на курьих ножках, уж очень пыльно, все в беспорядке после зимы. Взял одну из метелок, случайно махнул над головой и вместе с наливным яблочком сюда долетели. Я беспокоился, что Вас долго нет и нужна помощь. Теперь не уверен в правильности своего решения. Здесь что-то жуткое и чужое пыталось забраться вовнутрь меня.
– А как ты хотел? – усмехнулась баба-яга – Ты, живая плоть и кровь, вторгся в пространство тридевятого царства, оно или прогнать тебя должно было или сожрать – и приметив метлу на поляне, она ехидно промолвила – видно не по зубам орешек вышел… Где с таким удалым молодцом сдюжить, коль он мою метлу оседлал и летать на ней повадился!
– А почему же я раньше, попадая в тридевятое царство, оставался целым и невредимым? И ледяного озноба не испытывал…
– Все ты с вопросами лезешь, а у меня дел сегодня невпроворот. Тебя я по уму готовила, по принятому обряду: усопшего надо обмыть, одеть, по нему трапезу провести и тогда душа может отправиться в мир иной. Вот и вспоминай: брюхо у меня набивал, в баню ходил, спать на сундуке укладывался? – Верунга заговорщицки подмигнула – во всем знание нужно, да у тебя голова светлая, ты ею разумно распорядишься.
– Благодарю, баба-яга за доброе слово. Голова у меня может и светлая, да за Вашей хитростью ей не угнаться. Вы с Водяным два сапога пара.
– Молод еще обобщение по старикам варганить и незачем на меня иль Водяного обиду держать. С добротой мы к тебе, без коварства относимся – сердито вспыхнули глаза старухи.
– Прошу простить меня – осёкся Светозар за неудачное высказывание – не со зла. День сегодня у меня насыщенный выдался, вот и нервы на пределе.
Баба-яга Верунга сменила гнев на милость:
– Не я звала к себе, но раз разыскал, то велю мне подсобить. Сестра моя с шабаша
[42] не вернулась, а здесь всю семью в тридевятое царство переправить требуется. Особый случай произошел с ними. До вечера управимся, отпущу тебя с гостинцами для Водяного, а сейчас бери лебедей и тащите тело отца семейства к печи.
Светозар хотел было отказаться, но что-то внутри его подсказывало, что баба-яга Верунга не примет отказа, и потому, превозмогая ужас и отвращение перед полуразложившейся плотью, он до поздней ночи помогал старухе завершить обряд сжигания, а потом вместе с ней проводил тени усопшей семьи в тридевятое царство, к их прекрасным садам, где благодать, умиротворение и ласковое пение птиц окружили вновь пожаловавших гостей, наполнив их потерянные души красками счастливого забвения.
Выбираясь из садов обетованных, Светозар приметил огненно-красную птицу невиданной красоты, от взмаха крыльев которой искры рассыпались во все стороны. Баба-яга обозвала её жар-птицей и поведала, что в земном мире такие давно уже не водятся, всех когда-то изловили, пересажали по клеткам и в конечном счете истребили, но в тридевятом царстве они стали попадаться все чаще и чаще. Жар-птица совсем не боялась человека, и, к радости Светозара, позволила подойти к ней, погладить, покормить ягодами, полюбоваться огненными перьями и сказочным радужным шлейфом, стелющимся по земле от её хвоста. Он стал упрашивать Верунгу забрать жар-птицу с собой, предлагая держать на дворе вместе с гусями-лебедями, но баба-яга наотрез отказала. Тогда Светозар улучшил момент, спрятал её в котомку, решив открыть правду, когда оба вылезут из печи, полагая, что в этом случае старуха сжалится. Так он и поступил, но как только жар-птица была извлечена из котомки, Светозар услышал нечеловеческий глухой, словно из подземелья рык, пробежавший над лесом и ушедший неизвестно куда, отчего земля под ногами затряслась. В тот же миг испуганная, с перекошенным лицом баба-яга Верунга схватила ближайшего из лебедей за шею, и тут же бросила его обратно в горнило печи, взяла метлу и завертела затейливые круги над головой. Когда устрашающий рык приблизился к границам поляны, заставив своим ревом стынуть кровь в жилах, он начал резко менять свое положение, прыгая с вершины сосен до ближайшего куста, пока не оказался у старухи на кончике метлы. В этот миг баба-яга была страшна в своей ярости, её звериная, дикая гримаса на лице не уступала напору неведомого рыка. Ловким движением она одной рукой открыла заслонку печи, другой сунула помело метлы вовнутрь, и нечеловеческий вопль эхом исчез в глубинах печи.
Ни жив, ни мертв стоял Светозар в ожидании гнева Верунги, медленно ковылявшей к нему.
– Больше всего ненавижу человеческую глупость! Именно глупость в сочетании с беспечностью обречет мир на погибель, и ты только что чуть это не сделал – стоя вплотную, зло процедила она – за твою неосмотрительность я поплатилась своим любимым гусем-лебедем.
– Никак не мог предположить… Подумал о справедливости для двух миров, чтобы в земном царстве такая красота тоже существовала… – Светозар замолчал, поняв по взгляду бабы-яги Верунги, что более лучше не произнести ни слова.
– Никакая тамошняя плоть не может покинуть тридевятое царство просто так. Вернулся оттуда, убей здесь. Вот твоя гармония! Все взаимосвязано. Это не молодецкие забавы, а законы бытия – с недовольством пробурчала после долгого молчания баба-яга Верунга – Справедливости захотел? Идем, смастеришь мне теперь отдельный загон для жар-птицы, чтобы она не подпалила перья остальным гусям-лебедям. И к ней более не ходи на смотрины пока время не придет и не разрешу.
Следующим ранним утром, прикорнув на сундуке с полуночи, поскольку долго провозился с обустройством уголка для жар-птицы, Светозар позавтракал блинами от скатерти-самобранки и собирался в путь дорогу к родному дому. Во всем теле ломило от усталости, и он попробовал упросить бабу-ягу, хозяйничавшую у печи, отдать ему метлу в пользование.
