– Ну с нурманами это скорей не мы, а Варт нам помог, – вмешался Рёрех. – Не вырвись он да не крикни, что у нурманов полон, неправедно взятый…
Стемид покивал.
Сергей нисколько не сомневался, что отнятые у нурманов люди домой не отправились, а остались впахивать на варяжского князя. И не факт, что вольными, а не холопами.
Но мысли свои оглашать не стал.
Беседовали они не в большом зале, а в светлице на втором этаже. Небольшой и уютной. С довольно изысканной мебелью и даже с парой стульев с высокими резными спинками. На одном из них и восседал Стемид. Второй был свободен. Княжичи расположились кто где. Турбрид прохаживался у окна. Рёрех – позади отца, опершись на спинку стула. Трувор – на сундуке, накрытом сверху небольшим ковром.
– Пестуны его хвалят, – подал голос Рёрех. – Учится, говорят, быстро и себя не жалеет.
– Что себя не жалеет, это я вижу. – Князь глянул на обмотанную тряпицей руку Сергея. – А ещё говорят: на коне он хорош, но ездит не по-нашему. И стремена укоротил по-степному. Почему так? – и вперил в Сергея взгляд, от которого у пацана Варта мурашки побежали по спине и захотелось пасть на колени и в чём-нибудь покаяться.
В следующую секунду Сергей совладал с мальчишескими инстинктами, но так даже лучше вышло, что сначала он испуг показал, а не встретил грозный взгляд князя без робости.
– Так я ж с юга! – ответил он. – У нас так многие ездят. Так и стрелять, и рубить с седла сподручней.
– И ты это умеешь? – тут же спросил Стемид.
Сергей вздохнул удручённо:
– Я три года на коня не садился и оружие в руки не брал.
– А что так?
– Ноги я сломал, – сообщил заранее придуманную отмазку Сергей. – На скалу полез – и сорвался. Пока залечились, отец меня к другим делам определил. Языки учить, книги вести, доходы-расходы считать. А потом так и оставил.
– Почему? – спросил Стемид. – Ноги у тебя вроде крепкие. Не хуже, чем у других.
– Ноги – это да, – подтвердил Сергей. – Лекарь у нас хороший. Из дальних краёв. Но отец сказал: вои у него есть. А дела вести, да переговоры, да на ромейском письма писать, таких у него нет. Он меня многому учил, отец. И в товарах понимать, и в кораблях, и в людях. Я хорошо учусь, я понятливый.
Слушали его очень внимательно. Турбрид даже ходить перестал.
– Только не по сердцу мне было добро записывать да прибыль считать, – продолжал Сергей. – Я воином стать хотел. И сейчас хочу. И стану! – воскликнул он, изображая страсть.
– Станешь, – успокоил его Стемид. – Как, говоришь, твоего отца звали?
Сергей был уверен, что князю известно имя его придуманного отца. Если уж он такую деталь, как стремена, выяснил, то это уж точно. Но повторить нетрудно.
– Удатой… Мы у вас семь лет назад были, когда в Бирку шли.
Князь потёр лоб, вспоминая… Не вспомнил. Трудно вспомнить то, чего не было.
– А тебе тогда сколько было? – спросил князь.
– Как раз весной пять исполнилось. Вот отец меня с собой и взял. А у меня память цепкая! – похвастался Сергей. – Я и тебя, княже, запомнил, и сыновей твоих храбрых. Только вот у него тогда этого не было. – Сергей показал на Трувора и провёл рукой по щеке.
– Вот ведь малой! – произнёс Трувор. – Двенадцатый год, а рассуждает, как муж умудрённый. А скажи что-нибудь по-ромейски.
– Мне нравится здесь, княжич. И вы все мне нравитесь. И всё вокруг, кроме воды в озере. Потому что холодная она, – на языке ромеев выдал Сергей.
Хорошо вышло, без запинки. Голосовой аппарат Варта уже привык воспроизводить иностранную речь.
– Это что ты сейчас сказал? – уточнил Трувор.
Сергей перевёл.
– Вода, значит, холодная, – произнёс Трувор. – Есть у нас воды и потеплее.
И посмотрел почему-то на Рёреха.
– Сходим и на Белозеро, – отозвался тот. – Отпусти детского, отец. А то он уже минут пять топчется, словно по нужде надо.
Тут только Сергей заметил, что и впрямь переминается с ноги на ногу. Вышедшие из-под контроля пацанские рефлексы взяли управление конечностями на себя.
– Отпущу, – сказал князь. – Сейчас. Но сначала отдай ему заслуженное.
Рёрех протянул Сергею длинный свёрток:
– Разверни.
Это был меч. Небольшой. В обитых тёмной кожей потёртых ножнах.
Сергей вынул его, глянул вдоль клинка. Не сказать, что нечто выдающееся, но качество неплохое. В руку лёг хорошо, и баланс ничего так. Сергей пару раз взмахнул, чтобы убедиться. А главное – почти по его, Сергея, росту и силе. Может, длиннее на вершок и грамм на сто тяжелее, чем надо, но он дорастёт. Замечательный подарок.
– Мой, – сказал Рёрех. – Я с ним в детских ходил.
Сергей молча поклонился. Сначала сыну, потом отцу.
– Теперь ступай, – разрешил Стемид.
* * *
– Непонятный он, – заметил Трувор, когда детский вышел. – На меч глядел так, будто держал и получше. Я б, получи такой, до стропил прыгал бы от радости. А я – сын князя.
– Я тоже прыгал, – сказал Рёрех. – Когда ты мне его передал.
– А вы заметили, как он его взял? – спросил Трувор. – Первым делом проверил: как по ладони, по силе. Пригоден ли? Будто опытный вой, которому в бой завтра.
– Ну и молодец, – подал голос младший. – Я б тоже так сделал. Что плохого?
– Ему двенадцать, – напомнил Трувор.
– Не годы умудряют, а дела, – возразил Рёрех. – И беды. Так, бать?
– Так, – согласился князь. – Но с Трувором я согласен. Непонятный он, твой Варт. Малой, а глядит, будто взрослый. И знает много. Жаль, убили отца его. Я бы с таким потолковал.
– Делать с ним что, с таким загадочным? – спросил Трувор. – Вдруг он засыл чей?
– И чей он, по-твоему, засыл? – тут ж ощетинился Рёрех. – Нурманский? То-то они на него рабский ошейник надели!
– Ну так это и изобразить можно. Чтоб ты поверил.
– Я тоже там был, Трувор, – напомнил Турбрид. – Никто там ничего не изображал. Уверен.
– А я б его всё равно из города убрал, – настаивал Трувор. – Тогда точно от него худого не будет.
– Мальца испугался, братец? – сощурился Рёрех.
– Корабль поджечь и малец может.
– Довольно, – вмешался Стемид, и братья тут же умолкли.
– Худого мы от него не видели, – сказал князь. – Да, он непонятный. И про то, что ноги сломал, точно врет. Значит, было у него такое, о чём он говорить не хочет. Может, стыдное, может, страшное, не знаю.
– А я Варту верю, – вдруг сказал Турбрид. – Не вижу в нём гнили.
– Вот и я не вижу, – согласился Стемид. – Но вижу: воин из него может вырасти добрый. Нам такие нужны. Так что останется Варт. Но пригляд за ним нужен. И пригляд – на тебе, – князь посмотрел на Рёреха.
