Надо отметить, ему и его друзьям здорово повезло. Потому что дождь был в день преступления. А после – ни капли.
Шли разбойники очень аккуратно: след в след. Или наступая на камешки, корешки и прочее твёрдое. А потом ещё и в ручеёк зашли для конспирации. Но с этим решилось просто. Сергей с Ратшей пошли по одной стороне, а Тороп – по другой. И шагов через пятьсот уже Сергей обнаружил место, где тати выбрались на берег. Причём сначала он увидел только один след, небольшой, детский или женский, а уж потом при участии Торопа они обнаружили и остальные.
– Баба это! – уверенно заявил Тороп, глядя на чёткий отпечаток в прибрежной грязи.
Баба – это хорошо. Баба чесать по лесу, как мужик-лесовик, не сможет. Так что наверняка притормозит преследуемых.
Впрочем, радовались они недолго. Часа полтора. Потом след вывел к озеру, где и оборвался. Смеркалось, и погоню решили отложить до утра.
Поужинали взятым с собой сухпаём. Ночевали на берегу, где ветерок и комаров поменьше. Хотя понятие «поменьше», оно относительное.
* * *
Утром, с новыми силами двинулись вокруг озера, которое, к счастью, оказалось закрытым. По первому кругу следов не нашёл даже Тороп. А вот на втором Сергей обнаружил очень перспективное местечко: упавшее прямо в воду обхватной ширины дерево. Выйти по нему из воды не представляло сложности. Что, собственно, и сделали разбойники. Доказанный факт, потому что глазастый Ратша заметил на стволе след от верёвки.
А саму лодку увидел уже Сергей, поскольку глядел не только под ноги, но и вверх. Приличных размеров долблёнка покоилась на развилке ветвей.
Дальше – дело техники.
В этот день они тоже до татей не добрались. На шастанье вокруг озера ушло слишком много времени. К тому же время от времени они останавливались, и кто-нибудь залезал на дерево повыше, пытаясь разглядеть дымок. Вдруг разбойники окажутся настолько небрежны?
Дымка не было. Вокруг на километры расстилалась зелёная крыша леса, кое-где разорванная полянами и зеркалами озёр.
Не нашли, но беспокойства особого не было. Разве что у Духарева имелось опасение, что женщину убьют. Сергею в прежней жизни так и не удалось отделаться от привычек гуманитарного общества, хотя о своей жизни в двадцатом веке он почти позабыл. А в этой, к добру или к худу, но часть воспоминаний из того времени вернулась. Иногда казалось: тот Серёга Духарев даже ближе ему, нынешнему, чем сановитый и мудрый князь-воевода Сергей.
Заночевали снова на берегу озера. Заодно помылись и одежду постирали. Собаки у татей не было, но по жаркому времени побегаешь день-другой – и даже человеческому носу хватит.
Опять-таки искупаться в тёплой водичке – одно удовольствие. Сергей не упускал случая подтянуть навыки плавания. Когда-то он плавал изрядно. Не хуже нурмана. Нынешнее тело ни мускулатуры нужной, ни навыков не имело. Надо тренировать.
Глядя на его старания вспомнить стиль «баттерфляй», друзья тоже принялись брызгаться и плескаться. И Сергей в очередной раз осознал: какие они ещё мальчишки! Обученные, сильные… Но тринадцать лет – это тринадцать лет.
К сухпайку добавили рыбки. Сырой, поскольку огня не разводили, но всё равно вкусно.
* * *
Погода стояла по-прежнему прекрасная. Редкие облачка, листва шелестит, птички чирикают, мелкое зверьё в траве и кустиках шуршит. Богатые тут леса. И на дичь, и сами по себе. Деревья в небо уходят, дубы попадаются – в десять обхватов. А иные потоньше, но зато безупречно прямые. Любой нурманский корабел за такие деревья горстью серебро отсыпал. Идеальный киль для боевого корабля. Но, поди, их отсюда вывезли. Впрочем, и поближе можно найти.
Сергей шёл замыкающим. Быстро шёл, но ноги на землю опускались мягко, сами находя, куда ступить, чтоб ни шороха, ни хруста. Тело проскальзывало меж ветвей, не задев. Даже неудобный длинный лук ни за что не цеплялся.
Вдруг вспомнилось, как когда-то учил его старый Рёрех. Учил ходить, бегать, землю чувствовать по-звериному. Тогда ему пришлось непросто. Сейчас же всё выходило само собой. Вообще всё само собой выходило: слушать и слышать, ловить периферийным зрением любое движение: взлетевшую пичужку, шмыгнувшую вниз по стволу белку. Вдыхаемый воздух тоже приносил море информации: летний лес пах густо и разнообразно.
Но запах, который он поймал, в лесную гамму не вписывался. И почуял его не он один.
Тороп встал как вкопанный.
– Дым… – шепнул он подтянувшимся друзьям.
Они синхронно кивнули.
Кажется, нашли.
Теперь – луки из чехлов и утроенная осторожность.
Сергею идти первым. Потому что из троих он – самый опасный. А след больше искать не надо: рядом с лагерем разбойники его не прятали.
Стоп!
А если это специально?
Сергей поднял правую руку – ладонью назад. Стоп.
– По следу не пойдём, – сказал он остальным.
– Почему? – спросил Тороп.
– Заметный слишком. Может, нарочно оставили.
– Зачем?
– А затем, чтобы на нём сторожа посадить, – ответил Ратша и поглядел на Сергея. Так ли?
Тот кивнул. Именно так.
Дымом пахло довольно сильно, несмотря на безветренную погоду.
– Я залезу? – предложил Тороп, указав на дерево повыше.
– Нет. Откроешься.
Самого Торопа вряд ли заметят, но спугнутую белку или сороку – запросто. А такого лесовик не упустит.
«Обходим справа», – показал Сергей, потому что слева ощутимо пахло водой. Надо думать, там очередное озеро. Тоже хорошо. В эту сторону не побегут.
На то, чтобы тихо обогнуть разбойничью стоянку, понадобилось минут тридцать. Потом, уже совсем аккуратно, от ствола к стволу, замирая через каждые несколько секунд, подошли к цели вплотную и наконец-то увидели лагерь.
Выглядел тот скромно. Три шалаша, сложенные кое- как, но неплохо замаскированные. И да, озеро. Шагах в сорока примерно. Берег, похоже, сухой, удобный.
Хорошее место. Вода рядом, а сам лагерь – под лесной сенью. Даже не на поляне, а меж нескольких матёрых дубов. А посерёдке – не уступающий им возрастом вяз. Да ещё и малинник вокруг довольно высокий. Есть чем кипяточек заправить и от лишних глаз костёр укроет. Очень полезно. Особенно ночью.
Костёр был устроен в ямке, выкопанной под этим самым вязом. Очень продуманный источник огня. И топливо правильное. Дыма практически нет, а тот, что есть, как раз в ветвях и теряется. Издали не заметишь.
У костра возилась баба в порядком обтрепавшейся одёжке с фингалом в полщеки. Вид у бабы был грустный, но шевелилась проворно. Нанизывала что-то на палочки-шампуры. Над костром был подвешен помятый закопчённый котёл литров на шесть-семь. Над ним поднимался парок.
Чуть поодаль, на пенёчке, восседал мужик, которого вполне можно было принять за охотника. И делом он занимался подходящим. Прилаживал оперенье к новой стреле.
