Страха не было. Вернее, он был. Но – страх тела. Страх мальчишки, который понял, что его жизнь закончится в следующий миг.
А она закончится, потому что Сергей молчать не будет. Он крикнет, предупреждая остальных… И умрёт.
Но всё оказалось сложнее, чем он думал.
Аркан упал сбоку.
Печенегов оказалось не двое, а трое. И этот третий успел подобраться незаметно.
Опытный степняк умеет накрыть петлёй именно то, что хочет. Прижать руки к бокам, например.
Этот нацелился на шею. Промельк перед глазами – и змея из конского волоса сдавливает горло, рывок лишает равновесия, сбивает с ног…
С рывком получилось. С горлом – нет. Сергей успел сунуть под петлю кулак левой руки.
И заорал. Но даже после этого остался жив, потому что рывок опрокинул его в траву, и стрела степняка взвизгнула впустую.
Выстрелить снова печенег не успел.
Мгновенно развернувшийся Наслав метнул копьё, и печенега вынесло из седла.
Второй степняк выстрелить успел. И уже не в Сергея, а в Наслава. Стрела увязла в щите. Копчёный тут же развернул коня – бежать…
И брошенное Войстом копьё на поллоктя вошло в его спину.
Тот копчёный, что поймал Сергея, хлестнул коня и галопом вломился в двухметровой высоты траву. Привязанный к седлу аркан натянулся, Сергея потащило за всадником. Он только и успел, что бросить меч и вцепиться в аркан правой рукой.
Печенег гнал коня изо всех сил, но в высокой траве особенно не разгонишься. Хоть в этом Сергею повезло. Ну и в том, что волокло его тоже по траве, а не по камням.
Судя по тому, как степняк нахлёстывал коня, перепугался он не на шутку. А о Сергее, скорее всего, попросту забыл.
Вспомнил, только когда вырвался на открытое место: пологий холм, трава на котором была низкой, примерно по колено. Тут печенег остановился, и Сергей не упустил возможности: выдернул засапожник и полоснул по аркану.
К сожалению, тот оказался крепок. Сразу освободиться не получилось. А потом на Сергея упала тень, и сильнейший удар обрушился на голову. Не будь на Сергее шлема, тут бы ему и конец. И, может быть, так было бы и лучше…
Глава 4
Снова в рабстве
…Потому что очнулся Сергей в самой серёдке печенежского лагеря. В загоне для рабов.
Ситуация, с которой началось его знакомство с этой жизнью, повторилась. И не факт, что угодить в рабы к копчёным лучше, чем стать нурманским трэлем.
Внутри загородки – никак не меньше сотни человек. Мужчин, женщин, подростков. Детей не было. Стариков тоже. Если не считать одного. Судя по лицу и остаткам одежды – ромея.
Пленников никто не связывал. И Сергей сразу понял почему. С десяток степняков верхами охраняли загон. Хочешь бежать, беги. Стрела догонит.
Да и куда бежать? Вокруг загона – шатры и кибитки. Множество. И никак не меньше, чем на тысячу копчёных. И это не мирное кочевье: женщин почти нет.
Трава в загоне не вытоптана: поедена. Тысячам лошадей нужно много травы.
В общем, не разбойники это. Орда. Чтобы такую отогнать, пары сотен дружинников Игоря маловато будет. А вывод напрашивается неприятный: если этакая прорва печенегов вот так запросто стоит на днепровском берегу, значит, контроль над приднепровской степью больше не за хузарами.
Сергей и прежде догадывался, что время хузарского владычества в Приднепровье и их абсолютный контроль над торговой артерией «Днепр» подходит к концу.
Впрочем, сейчас у него были проблемы поважнее, чем вопросы торговли. Куда важнее, что с ним будет в ближайшее время.
Что случилось после того, как Сергей получил по голове?
Какова судьба князя Игоря и Рёреха?
В прошлой жизни Сергея оба они остались живы, и, более того, Рёрех дожил до весьма преклонного возраста. Но кто поручится, что это один и тот же мир? Да никто. Если же там, у ближних порогов, ошиваются полтысячи копчёных, то Рёрех со своим обходным манёвром уже угодил им в лапы. Или угодит, если степняк, изловивший Сергея, уже вызвал подмогу.
Тогда наилучший вариант: Игорь и варяги успели отойти подальше от берега.
Хотя, будь Сергей на месте печенегов, он демонстировать превосходство не стал бы. Обозначился бы отрядом небольшой численности, выманил киевскую дружину на берег, а ещё лучше – в погоню, окружил и оприходовал. Преимущества конных стрелков над тяжёлой пехотой в условиях степи очевидны.
Сергей потёр затылок. Думать было трудно. Болела голова. Хорошо хоть в глазах не двоилось. И с памятью всё в порядке. Ну да, ведь он помнит всё, вплоть до момента, когда прилетело по голове. То есть сотряс если и был, то небольшой. Есть надежда, что здоровье восстановится быстро. А оно точно понадобится.
Обстановка внутри загородки не вдохновляла. Солнце палило нещадно. Воняло тоже нещадно. Очень хотелось пить.
Сергей исследовал организм и пришёл к выводу, что легко отделался. Башка трещит, да, зато всё остальное – более-менее в порядке. И не скажешь, что волокся за скачущей галопом лошадью. Синяки и ссадины при таком способе передвижения – мелочь.
Сергей огляделся.
Да, народ вокруг – не впечатлял. Готовности к драке ни в ком не наблюдалось. Даже в виде желания. Хотя нет, вот сидит пацан примерно такого же возраста, что и Сергей. Очень мрачный и очень злой. Мелкий, ободранный. Но явно подраться не прочь. Только повод дай.
Сергей встал. Его шатнуло, но уже через пару секунд вестибулярный аппарат пришёл в норму.
– Слышь, вода тут есть?
– Не понимаю, – буркнул пацан по-хузарски.
Надо же. Значит, не все хузары отсюда ушли. Один точно остался.
– Попить нам дают? – повторил Сергей на том же языке.
– Там бочка, – махнул рукой пацан.
Хоть что-то хорошее в скверной ситуации.
Перешагивая через лежащих и обходя сидящих, Сергей добрался до указанного места.
Заодно приметил место в загородке, где нижняя жердь проходила примерно в четверти метра над землёй. Чисто теоретически можно протиснуться. Понятно, что назначение загородки – чисто декоративное. Главная преграда – конные стрелки. Но всё же…
Вода в бочке оказалась, прямо скажем, не первой свежести. Черпали её, надо полагать, прямо из Днепра и не факт, что сегодня. Хорошо, что у Сергея организм теперь местный. И иммунитет соответствующий. Пил он уже из рек. Нормально.
Напился, облегчился в отхожую яму в углу загона…
И обнаружил рядом пацана-хузарина.
– Ты не обрезанный! – заявил тот.
Ничего себе претензия!
– А с чего бы мне свой хрен портить?
– Ты не хузарин!
