Ещё они отыскали шлем, пришедшийся впору Машегу, и лёгкую, килограмма на четыре, кольчужку. Сергею бронька эта была, что называется, на вырост, но большая – не маленькая.
Одежда тоже нашлась. Самая разнообразная и почти вся – на несколько размеров больше, чем требовалось. Ну да рукава подвернуть, пояса подтянуть, штанины в сапоги заправить – и прям красавцы. И голову Сергею замотать, чтобы спрятать блондинистую шевелюру.
Обнаружили и упряжь. Дорогую. И сёдла. Отличные сёдла. Но увесистые. И их тоже надо было взять с собой, поэтому вылезать из шатра оказалось намного сложнее, чем влезть внутрь.
Зато теперь они выглядели почти безупречно. Ну кто заподозрит в двух прилично одетых вооружённых парнях, да ещё с седлами на плечах, беглых рабов?
А когда их окликнул какой-то караульщик, Сергей вместо ответа ругнулся и буркнул недовольно:
– Хан велел. Неймётся ему.
Караульщик хохотнул и больше вопросов не задавал.
Теперь к табунам. Выбрать лошадок и договориться с ними.
Но Сергей не сомневался, что и этот этап пройдет гладко. Хузарин справится.
* * *
– Вляпались, как девка в свинячье дерьмо, – буркнул Войст.
– Кабы нам его жрать не спришлось, – проворчал Шибрень.
Рёреховы гридни, взобравшись на холм, глядели на орду.
– Да их тут за за десять сотен. – Войст ухватил зубами травинку. И тут же сплюнул: горькая. – Бежать надо.
– Стемидыч не побежит, – сказал Шибрень.
– Не побежит, – согласился Войст. И вздохнул.
– Чё закручинился, брат? – Шибрень легонько хлопнул Войста по мощному загривку. – Не здесь, так в Ирии попируем.
– Да не о нас я. – Войст снова вздохнул. – Молодого жалко. Мы-то в бою, если что, а он – полонянник. Замучат или рабом сделают. А я у него в долгу. Он за родича моего Торопа перед нурманами встал. И сегодня нас выручил. Предупредил. Не то побили бы многих.
– Так всё равно побьют, – философски заметил Шибрень. – С такой ордой воевать – смерть. Ну да пусть батька решает. Уходим.
И они поползли назад, уверенные, что степняки их не заметили.
И их действительно не заметили. Что, впрочем, было неважно, потому что к этому времени малая дружина Рёреха уже была обнаружена.
А жила только потому, что Кайду, большой хан печенегов из племени Хоревой, был удивлён и озадачен, когда узнал, что к стоянке его орды направляется отряд русов. Причём пеших русов. Кто они? Может, переговорщики? Или приманка?
О русах он знал немного. Только то, что они отбили у хузар данников-землепашцев. А ещё и у них много ценного добра, живого и неживого, которое русы и их данники возят по Днепру продавать.
А хорошая здесь степь. Трава густая, воды много. Не один век здесь правили хузары. Пока не пришли те, кто храбрее и сильнее. Пока не пришёл он, Кайду. Здесь будет кочевать его племя. И брать всё, что пожелает. А те, кто не знает степной свободы, познают силу племени Хоревой. Теперь он, Кайду, будет стричь здешних овец. Будет. Потом. Сначала – резать. Овцы должны познать боль и страх. Понять: если не отдадут шерсть, то расстанутся со шкурой.
И если эти безлошадные, что неразумно приблизились к стойбищу Кайду, не смогут дать «шерсть» большому хану, то тоже расстанутся со шкурами. Человеческая шкура тонка и непрочна. Но и ей найдётся применение у рачительного хозяина. Например, для вразумления других дерзких.
Присматривать за русами Кайду поручил двоюродному брату, чьи разведчики уже схлестнулись с ними. Сёлте большой хан полагал более преданным, чем другие, потому что между Сёлте и белой кошмой, на которой восседал Кайду, лежал путь в две дюжины человеческих жизней. И за каждой из этих жизней Кайду присматривал. Чтобы оборвать при малейшем подозрении.
Кайду знал: предают те, кто рядом. Ближние. А кто может быть ближе большому хану, чем его родные братья!
* * *
Коней Машег выбрал подходящих. Не самых лучших, чтобы не вызвать подозрения пастухов, но – добрых. Причём не в абы каком табуне, а в том, где кони помечены тавром хана, только что ограбленного бывшими пленниками.
Тавро осталось в шатре, а вот перстень с точно таким же рисунком они прихватили с собой.
Лошадок выбрали, взнуздали, оседлали…
И подъехали прямо к расположившимся у костра пастухам.
Те видели Сергея и Машега, но не мешали. Раз делают, значит, так надо.
– Господин? – спросил Сергей, показав пастухам перстень.
Старший из пастухов махнул рукой, указав направление.
Лицо спросившего тонуло в тени, но одежда и оружие сообщили пастуху: этот человек – не из простых.
Пастуху и в голову не пришло, кто перед ним на самом деле.
* * *
Проследить за отрядом конницы в две сотни копий даже ночью не представляло труда, – за час с небольшим примятая трава не успела подняться.
Главная проблема: как не наткнуться на печенегов, когда те остановятся?
Сергей знал, что долго ехать не придётся. Варяги встали на ночь где-то поблизости. Сергей даже примерно представлял, где именно. Ему было достаточно увидеть днепровский берег, чтобы сориентироваться и восстановить в памяти место. В прошлой жизни он бывал здесь не раз. И достаточно хорошо знал варяжское тактическое мышление, чтобы представлять, где те устроят лагерь. Таких мест было немного, и можно догадаться, какое именно выбрано, ведь печенеги двигались прямо туда.
– Сворачиваем, – сказал он Машегу, когда до цели осталось меньше километра.
Он знал, с какой стороны подойти, и даже придумал средней паршивости план, как им всем выбраться из ловушки.
Самое главное: чтобы копчёные не напали на варягов раньше, чем до них доберутся Сергей с Машегом.
Глава 8
Неравный бой
Печенеги не напали. Младший хан хорошо запомнил сказанное Сергеем и хотел взять варягов живьём. Алчный хан не хотел терять деньги.
Сергей угадал место. Небольшой полуостров, заканчивающийся длинной песчаной косой. Каменная осыпь на берегу защищала его с одной стороны, с другой – топкий берег, по которому галопом не поскачешь.
Минус у позиции был один. Но решающий. Сам берег, поднимавшийся над пляжем метров на восемь. Удобная позиция для обстрела. Её-то копчёные и заняли, уверенные, что у варягов нет никаких шансов.
Доступом к полуострову со стороны реки печенеги заморачиваться не стали. Посуху не уйти. Водой – тоже. Река здесь мелкая, дно каменистое. Пока до глубины доберёшься, раз десять стрелу поймаешь.
Но это днём.
В темноте Сергей был готов рискнуть. Надо только захода луны дождаться.
– Жди здесь с лошадьми, – сказал он хузарину. – И лук мой сохрани. А я к нашим сплаваю и вернусь.
