Однако на нём самом Кустум зла не углядел. Зато углядел оберег от зла силы немалой.
Такой защитой без причины не обзаводятся.
* * *
Сергей заехал за Машегом в хузарское представительство, откуда они оба отправились наверх, к Горе.
А улицы здесь попросторней, чем в его прошлой жизни. И дома проще. Но вид с холма по-прежнему отменный. И на Днепр и на окрестности. Красота!
И не одного чёрного дыма на горизонте. Значит, не нужно киевским гридням седлать коней и мчаться спасать мирное население.
Жаль, что это спокойствие – ненадолго. Одним только грабежом купцов копчёные не ограничатся.
И будь Сергей на месте Олега, то максимально ускорил бы перестройку оборонительных сооружений. Если большая орда наедет сейчас на Киев, в город они войдут, считай, беспрепятственно. Силёнок для встречного удара в Детинце точно не хватит. Оба князя с лучшей частью гриди – в отъезде, а оставшейся дружине – только-только Гору оборонить. Да и то лишь при боярской поддержке.
Проехали мимо бывшего, вернее, будущего Сергеева подворья. Сейчас на этом месте разместились хоромы какого-то боярина. Вернее, хёвдинга, потому что вырезанный на вратах знак – загогулина в обрамлении скандинавских рун.
Кольнуло сердце. Как там его родня? Понятно, что они ещё не родились, да и вообще непонятно, родятся ли они в этом мире. А всё равно щемит.
– Ты посмотри, Варт, какие девы!
Сергей посмотрел. Девы тоже посмотрели. Вид оба парня имели залихватский.
– Вот бы их…
– Даже не думай, – предупредил Сергей друга. – Таких – только если жениться.
А ещё при девушках имелся бородатый мордоворот, смеривший отроков взглядом весьма недружелюбным.
Сергей, впрочем, взгляд этот встретил уверенно. И двинул вороного на два локтя левее, чтобы проехать с бородачом впритирку.
Тот даже и не подумал посторониться… Пока вороной не попытался цапнуть его за грозное личико.
Бородач увернулся с похвальным проворством и разразился бранью.
Сергей засмеялся и подмигнул той девке, что покрасивее. У него было слишком хорошее настроение, чтобы обижаться.
– Что он сказал? – поинтересовался хузарин.
– Что мы ему не любы.
– Как думаешь, эти девки – его родня?
– Вряд ли. У них кольца золотые, а у этого только серебро. Так что если и родня, то дальняя.
– Давай тогда его убьём. А девок с собой пригласим. По-доброму.
– Дикий ты, – усмехнулся Сергей. – Мы не в поле. Здесь убивать нельзя.
– Убивать врагов всегда можно, – возразил Машег. – А по вашему обычаю совсем просто. Виру заплатил, и живи.
– Родня мстить будет.
– И пусть, – беспечно отозвался хузарин. – Без врагов жить скучно.
Вот же характер у парня. Сергей знал, что Машегу осенью будет пятнадцать. На столько же хузарин и выглядел. Лицо гладкое, губы пухлые, глаза ясные, ресницы пушистые, как у девушки… И при этом собирается убить за резкое слово. И убьёт. И дальше поедет, как ни в чем не бывало.
Глава 11,
начавшаяся пиром, а закончившаяся кровью
В Детинце было оживлённо. По-хорошему. К пиру готовились.
В трапезной уже собрали стол. Праздновать должны были Рёрех с варягами, но киевских дружинников тоже пригласили. Их было намного больше числом, чем варягов, но так по обычаю. Было бы званых побольше, накрыли бы и во дворе. А если по-настоящему большой праздник, то и снаружи угощение выставляли.
Этим вечером пировать планировали укромно. Вместо князей сели воевода Внислав и Рёрех. Дальше – кто где, не чинясь, потому что почти вся старшая киевская гридь ушла с князьями, а боярство, жречество, иноземцев и прочих важных персон на пьянку не звали. Закрытое мероприятие «только для своих».
Хотя свои тоже бывают разными.
Дружина Рёреха и варяжская родня, осевшая в Киеве, – расположились по одну сторону стола. Киевские дружинники и иные приглашенные – по другую. Среди последних – трое вернувшихся из Константинополя нурманов, отслуживших в личной гвардии императора Византии. Этих то ли тоже попросили подождать возвращения великого князя, то ли они сами желали предложить ему службу. За стол их не звали, сами пришли. Сели на киевской стороне, потеснив дружинников Смислава. Те противиться не рискнули. С такими ссориться – себе дороже. Высокомерия в этих троих хватило бы на десяток обычных спесивых нурманов. А степень исходящей от троицы угрозы просто зашкаливала. Если бы не это, Сергей охотно бы с ними поболтал. Ему была чрезвычайно интересна жизнь великой империи.
Сергей уже знал, что правит там Лев Философ, правитель многомудрый, однако крайне неудачливый в военном деле. Он был бит не только арабами в Сицилии, но и булгарами – на его же территории. Причём так основательно, что платил теперь булгарскому кесарю Симеону дань. И судя по тому, что Сергей слышал от херсонского купца в печенежской загородке, одной только данью булгарский кесарь ограничиваться не собирался. И с большим интересом поглядывал на херсонскую фему, которая была намного ближе к булгарам, чем к метрополии.
А константинопольскому автократору – пофиг. Судя по тому, что слышал Сергей, главной темой константинопольской политики были не текущие и грядущие военные потери, а борьба императора за право заключить четвёртый брак. Если всё и впрямь так, как говорили побывавшие в Константинополе купцы, то становится понятно желание Олега подёргать восточноримскую волчицу за вымя. Но Византия есть Византия. Политическая обстановка там меняется быстро. И недавние варанги
[16] наверняка в курсе розы политических ветров Палатина… Сергей задумался и не услышал начала очередного тоста. Сидевший слева от Сергея Солн пихнул его в бок, вернув в текущую действительность.
– …А особо хочу сказать о вое нашем Варте! – провозгласил Рёрех. – Отрок сей выручил нас дважды. Первый раз, когда упредил о близости ворога, а второй, когда, вырвавшись из полона, не только поведал о коварной засаде, но пособил разбить врагов, кои числом превосходили нас вчетверо!
Сергей поспешно вскочил и поклонился. Вежливость требовала.
Поймал заинтересованные взгляды бывших императорских гвардейцев.
– Что сказал? – спросил Машег.
Сергей перевёл.
– Обо мне ничего, – проворчал хузарин. – А мы с тобой вместе от печенегов бежали. И били их вместе. Не пойду я к вам в дружину.
– Был бы ты в дружине, княжич непременно бы тебя упомянул, – заметил Сергей. – И нечего тебе обижаться. Это только слова. Долей-то тебя не обидели.
– Это да. – Машег повеселел. – Слушай, а девки ваши где?
