Девок и впрямь не было. Подавали на пиру пацаны из дружинных детских. На пиру вообще не было женщин, хотя тот же Внислав наверняка женат.
В другой ситуации Сергей счёл бы это плохим знаком, но вероятность коварного нападения киевских дружинников на варягов Рёреха была равна нулю. Все присутствующие на пиру если не друзья, то как минимум союзники.
Так полагал Сергей, однако далеко не все пирующие были того же мнения.
И очень скоро ему предстояло это узнать.
– Не знаю я, где девки. На кухне, может быть. Найдём мы девок, не беспокойся.
– Я хочу сейчас! – Машег поднялся.
На ногах он стоял твёрдо, но Сергей видел, что друг малость перебрал. А может, и не малость. Он же мелкий. Много ли такому надо…
– Ты куда?
– Девку найду!
– Да? А как договариваться будешь? Ты ж языка не знаешь!
– А зачем? – Хузарин криво ухмыльнулся. – У меня есть вот! – Он похлопал по кошелю на поясе. – Серебру ни одна не откажет!
И решительно двинулся к выходу. По походке и не скажешь, что пьян.
Пойти за ним или нет? Беспокоиться вроде не о чем. Серебро и впрямь помогает «договариваться».
Или всё же проводить? Это ж Машег. Самоуверенность, вспыльчивость и алкоголь – рискованный коктейль. Вдруг обидит кого-нибудь?
– Варт! Чего сидишь, будто сыч! Выпей с нами!
Наслав. Лыбится во все зубы. Братина с мёдом в руках. Откажешь – обидится. А темперамент у Наслава похуже, чем у Машега. Вскипает враз. Да и зачем отказывать?
– А давай!
Это ж пир! На пиру пьют да веселятся. Поют и танцуют!
Хмельной мёд пах Диким Полем.
Возможно, Сергей и не прав насчёт темперамента. Ему тоже не всегда удаётся держать «подростка» в узде. А если уж его умудрённый жизнью разум пасует перед гормонами…
Сергей глянул в сторону княжича. Тот был – как скала. Спокоен и твёрд. Обсуждал что-то с киевским воеводой. И не скажешь, что он лишь на год старше Наслава. Что это? Генетика? Осознанное с детства осознание: ты рождён править?
– Спляшем, Варт?
– Да запросто!
* * *
– Гладкий, ты глянь! Сварогова сила! Да глянь ты! Это ж хузарин!
– И чего? – Княжий отрок Драчила Гладкий, прозванный так за отсутствие растительности на физиономии, поставил недопитую кружку и нехотя посмотрел в указанном приятелем направлении.
– Ну хузарин, и чего? – Драчила запихнул в рот кусок пирога с рыбой и заработал челюстями. Ну а что ещё делать на пиру? Пить, жрать… Ну и девке какой-нить подол задрать. Но это опосля. Когда со стола подметено.
– Так не было хузарина у варягов, когда они с нами шли!
Драчила прожевал, проглотил, допил и постучал пустой кружкой:
– Эй, малой, ну-ка!
– Так он, может, не их! Только сидит с ними!
– И чё?
– Давай его убьём!
– Ты доверху лей, – велел Гладкий детскому. – Чё сказал, не расслышал?
– Давай его убьём, говорю!
– Ты дурной, Ставок? – покрутил пальцем отрок. – На что он тебе сдался?
– Ненавижу хузар!
– Дык кто их, чванливых, любит. – Драчила пригубил мед. Вроде не разбавленный. – Гляди у меня! – на вский случай строго сказал он детскому.
– Хузары моего прадеда убили! – горячился Ставок.
– А у меня деда двоюродного, и чё? Война ж.
– Отмстить!
– Отмстили уже, – пожал широкими плечами Гладкий. – Отмстили и замирились. А потом опять отмстили. И обратно замирились. Ныне с хузарами мир. Порушить его хочешь? Так иди к батьке Олегу и скажи. Мол, желаю я, отрок Ставок, с хузарами задраться немедля! Он тотчас дружину на конь, а тебя – в воеводы! Заместо Внислава! Га, га!
– Тебе смешно, – обиделся Ставок. – А они бабку мою ссильничали. Я, может, зарок дал: за род свой отмстить!
– Ну так иди на хузарские подворья да и сам какой-нить подол задери, – посоветовал Гладкий. Ему было хорошо. Отрок откусил свининки, заел капусткой, подумал немного и спросил с подначкой:
– Так ты, Ставок, у нас, выходит, хузарских кровей? А я думал: что это мой дружок так с луком ловок? А вот оно как выходит…
– Нет во мне крови хузарской! – возмутился Ставок. – Вытравили бабке плод! А хузарина этого я убью! С тобой или без тебя, раз ты мне не друг больше!
– Друг я, друг, уймись. – Драчила похлопал приятеля по спине, оставив на рубахе жирные пятна. – Только не нравится мне, что хузарин этот с варягами сидит. Может, другого убьёшь? В Киеве хузар, как вшей на дохлой крысе.
– Этого хочу, – буркнул Ставок. – Я решил.
Драчила Гладкий прожевал, проглотил и предложил:
– А, может, необязательно его убивать? Бабку твою не убили ж. Может, ты его тоже, это… ссильничаешь?
Ставку идея не понравилась. Головой замотал.
– За убийство по Правде вира большая, если узнают, – не сдавался Драчила.
– Так и за насилие тоже!
– Это если баба, – рассудительно произнёс Драчила. – А про молоденьких хузар в Правде нет ничего. Да и вот что: помнишь, в том году нурман мальчонку из смердов как бабу оприходовал? И виру ему наш батька назначил: десятую от гривны. Да дюжину белок родне в отступное.
– Ну, не знаю… – заколебался отрок. – Я допреж как-то… с бабами только.
– Не боись. Дело нехитрое. И хузарчонок этот, ты сам глянь, понёву на него надень – от бабы и не отличишь.
Ставок глянул. Призадумался. Предложение вроде правильное. Но он, Ставок, и впрямь только с бабами умел. А ну как не получится?
И тут хузарчонок встал и пошёл на выход. Он был ещё мельче, чем казалось, пока за столом сидел.
И вдобавок рядом с ним больше не было варягов.
Это решило дело.
– Ты со мной?
– Да уж придётся, – вздохнул Гладкий, неохотно отрываясь от еды. – А то зашибёшь его ненароком.
* * *
Искать девку хузарин отправился по запаху. На кухню. И убедился, что не ошибся. Девок здесь хватало. И все – как на подбор. Прям глаза разбегались. Разохоченный хузарин выбрал сразу двоих. Серебряная монетка, брошенная самой крикливой бабе, опознанной как старшая, – и полдела сделано. Ещё пара монет – и выбранные девки разулыбались, обтёрли руки и отправились с ним. Машег не ошибся, предположив, что серебро – переговорщик, не нуждающийся в знании языка. Вдобавок он был воин и красавец. Во всяком случае так ему говорили девки, которых он брал раньше. Стало быть, он мог бы и без серебра обойтись, но так девки будут лучше стараться. Куда идти, они знали.
