Душаня нашёлся первым:
– Хузарчонок со Ставком девок не поделили! А он, дурной, нет бы миром решить, ножом его ударил. И на нас кинулся! Мы его поучили немного, а тут ваш прибежал, – он показал на Сергея. – И сразу на нас с мечом!
Оспорить его версию было некому. Машег – без сознания. А спрашивать у остальных киевлян бессмысленно.
– Ты лжёшь! – заявил Сергей.
– Тебя тут не было, – пожал плечами Душаня. И Шибреню: – Мы с вашим вежливо обошлись. Гладкий придержал его немного. А то взялся бы нас рубить, пришлось бы нам его… того. А нам это ни к чему.
Варяги убрали мечи в ножны. Возразить было нечего.
– С этим что? – спросил Шибрень, кивнув на скрючившегося Ставка.
– Беда с ним, – покачал головой Гладкий. – Хузарчонок его, считай, охолостил. За такое и двадцати гривен мало будет.
Поставленный диагноз явно огорчил пострадавшего, потому что тот взвыл с новой силой.
– Наш как, живой? – спросил Шибрень у Сергея.
Киевляне тут же напряглись.
Слово «наш» им совсем не понравилось.
– Живой. Пока. Побили его сильно.
Сергей сдёрнул с ложа покрывало и накрыл друга.
– Надо его к родне отвезти, – решил Шибрень. – У хузар лекари хорошие. Если важного не отбили, должен поправиться.
* * *
Ничего «важного» Машегу не отбили. Но досталось ему по полной. Треснувшие ребра, вывихнутая челюсть, сломанный нос, сотрясение мозга неслабое. Даже удивительно, что почки не отбили. Вся спина у Машега чёрная от кровоподтеков. Но крови в моче не было, и хузарский лекарь пообещал, что парень выправится. Молодой, крепкий. Так что через месяц-полтора снова станет пригодным для воинской работы.
Ставку неудавшаяся месть стоила дороже. Хорошее в его состоянии было только одно. Он не умрёт. Хотя сам Ставок полагал: лучше бы умереть, чем вот так.
И друзья-дружинники были с ним полностью солидарны.
И что особенно скверно, такого же мнения придерживался и воевода киевский Внислав.
Глава 12,
в которой Сергей вынужден солгать, чтобы сказать правду
Сергей всё узнал у девки.
Той, что стояла у стены и всё видела. С точки зрения древнерусской юриспруденции, это ничего не давало. Показания холопки никто к сведению не примет. Скорее коня в свидетели позовут, чем невольницу.
Однако теперь Сергей знал, что киевские отроки врут, а это уже кое-что.
Что непонятно, так это мотивация Ставка. Девка, источник сведений, хорошо знала пострадавшего и утверждала: раньше за отроком гомосексуальных наклонностей не замечалось. А тут – воспылал. Да ещё и в присутствии свидетелей.
Рёрех, к которому Сергей пришёл за советом и поддержкой, тоже очень удивился.
Сергей не сказал ему, что источник сведений – теремная девка. Сказал: сам видел. Вряд ли кто-нибудь станет проводить хронометраж, а с точки зрения высших сил, его ложь намного меньше, чем совокупное враньё приятелей Ставка.
Рёрех даже сходил к Вниславу: попробовал договориться более-менее мирно.
Не вышло. Внислав твёрдо занял сторону своих подчинённых. Хузарин виновен. Хузарина следует наказать. А отроков киевских – поощрить. За то, что защитили своего и не дали Машегу его добить. Именно эту версию предложили сами отроки. А что касается хузарина…
– …Сдохнет, и к псам его. Виру родня заплатит! – озвучил свою позицию киевский воевода.
* * *
– Скажи мне, Варт, что тебе в нём, в этом хузарчонке? – спросил Рёрех. – Понимаю, ты с ним подружился, но стоит ли ради этого идти против Внислава? Воевода хоть и не варяг, но воин славный, уважаемый. И Хельгу ему верит, не то не оставил бы на него Киев.
Вообще-то, насколько было известно Сергею, Олег оставил Киев не на Внислава, а на Игоря. А уже Игорь – на Внислава, но поправлять княжича Сергей не стал.
– Он мне как брат. Я ему жизнью обязан.
Мог бы добавить: и не только я, но опять смолчал. Рёрех в курсе.
– Я тебя услышал, – произнёс княжич мрачно. – Иди к нашим, Варт. И держись к ним поближе, а от киевских – подальше. Уразумел?
Варт уразумел. Но пошёл не в гридницу, а в конюшню.
При любом развитии событий существовала инстанция повыше воеводы киевского. И её решение зависело не только от правды, но и от иных «аргументов». В число которых могла войти сабля, которую Сергей оставил у кузнеца. Даже если ножны ещё не готовы, то уж рукоять за сутки булгарский коваль точно успел сработать.
Сергей не знал, что, стоило ему выехать из Детинца, как в гридницу киевской дружины прибежал посланный привратниками детский.
И уже через четверть часа десяток киевских дружинников рванул следом за Сергеем. Не с самыми добрыми намерениями.
С саблей не вышло – кузнец отсутствовал. Уехал по каким-то своим надобностям, о чём Сергею и сообщил старший подмастерье. Но если Варт подождёт…
Он ждать не стал. И это его спасло.
Минут через десять после того, как Сергей уехал, к кузнице подскакал целый отряд. По его душу. Узнав, что варяжский отрок убыл, они решили, что тот поспешит возвратиться в Детинец, и рванули на Гору, предполагая перехватить нежелательного свидетеля по дороге.
Предположение логичное, но неверное. Когда взмыленные кони принесли киевлян к Детинцу, стража не порадовала, сообщив, что варяжонок ещё не вернулся.
Выходит, разминулись.
Оставив троих неподалёку от ворот, дружинники, к которым присоединились ещё шестеро, отправились вниз, на сей раз уже четырьмя группами. Юный варяг не должен завтра свидетельствовать на суде. И не будет.
* * *
Сергею повезло вдвойне. Выехав из кузницы, он решил заехать не куда-нибудь, а на хузарское подворье. А поскольку располагалось оно в противоположной стороне города, то Сергей выбрал окольный путь.
Так что, пока охотники искали добычу внутри городских стен, Сергей преспокойно обогнул Киев по периметру и въехал в город уже через другие ворота, где его никто не ждал.
На хузарском подоворье чужих не особо приветствовали, однако Сергея встретили дружелюбно. Не забыли, что он сделал для родича.
А вот с самим Машегом повидаться не удалось. Друг спал. Хузарский лекарь напоил парня зельем, после которого человек дрыхнет как минимум часов двенадцать.
А ещё Сергей получил выговор от Машегова дядьки за то, что шляется в одиночку. Мол, отрок Варт здесь никто и звать никак. А у дружинных отроков в городе родня, и влиятельная. И поскольку в Киеве все уже в курсе, что показаниям «правильных» пацанов противоречит один-единственный пришлый варяг, то решение напрашивается само. Нет человека – нет проблемы.
