– А их не будет, – пообещал великий князь. – Когда великий хакан совсем ослабеет, его воины достанутся мне. И вся степь будет моей.
– Ты хочешь воевать с Беньяху?
Олег покачал головой:
– Зачем? Война с великим хаканом ослабит меня больше, чем его. Ты слыхал, что у Беньяху есть брат?
– У него много братьев, – сказал Рёрех.
– Так и есть. И все они мечтают о том, чтобы занять его место. Но есть один, который не хочет стать великим хаканом в Итиле. Ему будет довольно того, чтобы стать хаканом на той земле, которой он уже правит. И я хочу заключить с ним союз раньше, чем это сделают ромеи.
– И как ты это сделаешь, Хельгу?
– Как всегда, – великий князь киевский широко улыбнулся. – Покажу ему нашу силу.
* * *
Вот только этой информацией Рёрех не стал делиться со своими дружинниками. Не потому что не доверял им, а потому что об этом попросил Хельгу. Когда истинную цель похода знают тысячи людей, где-то наверняка протечёт.
Так что сообщил Рёрех своим следующее: великий князь учёл неспокойную ситуацию в Диком Поле и решил собрать торговых гостей со всех своих земель в один большой караван и самолично сопроводить их вниз по Днепру и дальше, до ромейского города Херсона. И учитывая же численность собранного Олегом войска, можно не сомневаться, что напасть на этот караван никто не рискнёт.
Новость воодушевления не вызвала. И большинство варягов не скрывали разочарования. Сопровождение купцов – дело нужное, но малоинтересное и не особо прибыльное.
Тем не менее Рёрех в него вписался…
– А что потом, после Херсона? – спросил Сергей, и помрачневшие было дружинники оживились.
– Вот после Херсона и узнаете, – уклонился от ответа княжич, и дружина мгновенно воспрянула духом.
* * *
Через неделю они отправились в поход.
И ещё одна новость: Машег, которому врач спрогнозировал не меньше месяца на выздоровление, ухитрился встать на ноги уже через девять дней. И самостоятельно поднялся на палубу Рёрехова корабля.
И на следующий день, уже в пути, был принят в варяжскую дружину уже официально. По обряду. После чего хузарин, правда, пролежал пластом весь следующий день, но это уже было не так важно. Он был не единственным раненым в дружине, а пока флот Олега двигался вниз по Днепру, ни битв, ни штормов не предвиделось. А на волоках и от здорового Машега пользы никакой. Слишком мелкий.
К тому времени, когда четыре десятка киевских боевых лодей и драккаров миновали широкий пролив, соединявший лиман с морем, хузарин уже полностью выздоровел и без проблем исполнял обязанности вперёдсмотрящего, вскарабкавшись на вершину мачты.
Это было ожидаемо.
А вот когда, выйдя в открытое море, военный флот не стал дожидаться судов растянувшегося по лиману флота торгового и, поймав ветер, сразу взял курс на юг, вот это уже было неожиданностью.
И не только для Сергея.
Но теперь, когда курс был взят, Рёрех тоже таиться на стал.
И Сергей даже не особо удивился, когда услышал уже знакомое ему слово: «Самкерц».
Глава 16
Самкерц. Золотая шкура неубитого волка
Тмутаракань, Таматарха, Самкерц…
Город впечатлял. Был он, может, и поменьше Киева или Херсона, но смотрелся намного внушительнее. Каменные городские стены, возведённые, судя по их виду, не так давно. Внутренняя крепость, в которой позже будет жить тмутараканский князь, а нынче, надо полагать, проживает тот самый представитель хузарского хакана, который очень хочет стать просто хаканом.
Большая часть будущей Тмуторокани, что нынче принадлежала хузарам, располагалась с той стороны пролива. Здесь – относительно небольшой кусок. Небольшой, но важный, поскольку позволяет контролировать пролив. Ромеи на эту территорию давно облизываются. Но не отломилось. И не отломится. Хотя возможны варианты. И будущее этой жизни Сергея может отличаться от того, прошлого
[17].
Внутренней крепости снизу, с воды, не разглядеть, зато отлично видна высоченная сторожевая башня, тоже каменная.
Лодьи русов заходили в порт тройками. Со спущенными парусами. На четырёх нурманских драккарах в знак мирных намерений уже сняли носовые фигуры и подняли белые щиты. Харальд, даже присягнув на верность Олегу, придерживался собственных обычаев.
Но если бы кто-то спросил Сергея, стоит ли заходить в эту гавань, он бы, пожалуй, посоветовал остаться на рейде, сохранив возможность манёвра. Вернее, возможность в любой момент дать дёру.
Потому что помимо хузарских и прочих кораблей, коих было никак не меньше сотни, у одного из причалов стояли корабли византийские. И то были не «купцы». Боевые. Шесть штук. Два дромона и четыре триеры.
И как раз сейчас «Живущий Боем» проходил мимо одного из них, громадного дромона, оснащённого аж двумя огнемётными установками.
Сергей видел, что Рёрех напряжён. Момент и впрямь был острый.
Княжич вряд ли прежде наблюдал византийские огненосные корабли в деле, но слышал наверняка. А вот Сергею уже приходилось видеть, на что способны огненосные византийские корабли в такую вот спокойную погоду и что творит этот средневековый напалм с людьми и кораблями.
Хотелось верить, что Олег, ведущий лодьи в местную гавань, знает, что делает. Потеряв манёвренность и возможность набрать дистанцию, лодьи станут идеальными мишенями для византийских огнемётчиков. А ведь кроме византийских здесь было полно ещё и хузарских кораблей. И крепостные орудия наверняка отлично пристреляны.
В общем, флот русов добровольно входил в западню.
Не весь. Хорошо хоть не весь. Примерно половина оставалась на рейде.
Но всё равно риск был огромен. И в полной мере касался варяжского княжича и его команды, потому что «Живущий Боем» уже миновал пару купеческих судов и мягко приваливался к каменному причалу.
– Бросай! – гаркнул Прастен, и Сергей метнул в сужающуюся щель набитый шерстью мешок. Затем, вскочив на борт, перемахнул на пирс, поймал брошенный конец, набросил пару петель на кнехт и, фиксируя, упёрся в него ногой.
Через десять минут лодья была надёжно пришвартована, а её команда, за исключением оставшейся на корабле полудюжины, выгрузилась на берег и присоединилась к дружине Олега, встречать которую вышел не владыка Самкерца-Таматархи Булан, а всего лишь его представитель, сообщивший, что места для размещения русов в городе уже подготовлены. Самого же великого князя вместе с сотней наиболее уважаемых ближников благородный наместник и брат великого хакана любимый людьми и Богом Булан нынче вечером приглашает во дворец на пир.
