«Прорубленная» сквозь Джорджию полоса запустения длиной почти в 300 миль и шириной от 25 до 60 миль уткнулась в побережье у города Саванны. По выражению историка Д. Макферсона, «защищавшие её 10 тысяч мятежников решили, что осмотрительность — лучший вид храбрости, и спаслись бегством, чтобы не попасть в ловушку»
. 21 декабря Шерман стоял на крыше портовой таможни Саванны и обозревал город, в котором бывал молодым офицером. Вечнозелёные дубы создавали ощущение лета. Река была усыпана поплавками с красно-белыми флажками — так флотские обозначили мины. За рекой, к северу, за кривыми линиями каналов и рисовыми полями, лежали земли Южной Каролины, зачинщицы мятежа. От Саванны до Чарлстона — не более сотни миль.
Президенту ушла телеграмма: «Прошу принять в качестве рождественского подарка город Саванну со 150 тяжёлыми орудиями, множеством боеприпасов и вдобавок примерно с 25 тысячами кип хлопка». Линкольн ответил немедленно:
«Премного благодарен за Ваш рождественский подарок — взятие Саванны. Когда Вы собирались выступить из Атланты к Атлантическому побережью, я был в сомнениях, чтобы не сказать в страхе; но, чувствуя, что Вам на месте виднее, и понимая, что „кто не рискует, тот ничего не получает“, я не вмешивался. Теперь Ваше предприятие обернулось успехом, и вся честь, бесспорно, принадлежит Вам. Что теперь? Думаю, решать Вам и генералу Гранту»
.
Недоволен был только ворчливый Стэнтон: «Я горько разочарован тем, что Харди с его пятнадцатью тысячами удалось уйти от шестидесяти тысяч Шермана. Из-за того, что армии противника уходят от разгрома, война продлится ещё долгое время»
.
Военные успехи ускорили ход политических дел. 6 января 1865 года Конгресс принял резолюцию о выражении благодарности генералу Шерману и начал обсуждение 13-й поправки
. Вновь внёсший проект на рассмотрение конгрессмен Джеймс Эшли начал с давнишних слов Линкольна: «Если рабовладение не зло, то что тогда зло?» Эшли был одним из организаторов той огромной подготовительной работы, которая должна была обеспечить недостающие голоса — по большей части из числа демократов — «подбитых уток». Роль президента в привлечении новых голосов всеми доступными способами до конца не выяснена. Есть противники «обвинений», суть которых выражена в парадоксе радикального республиканца Тадеуса Стивенса: «Величайшее дело XIX века было сделано при помощи коррупции, организованной и поддержанной честнейшим человеком Америки»
. Есть точка зрения, что всем процессом руководил госсекретарь Сьюард
. Некоторые историки (на их работах основан недавний фильм Стивена Спилберга «Линкольн») считают организатором и руководителем процесса самого Линкольна
. Одним из его важнейших доводов было:
«Я как президент Соединённых Штатов облечён огромной властью. Отмена рабовладения на конституционном уровне решит судьбу не только миллионов угнетённых в настоящее время, но и миллионов ещё не родившихся — навсегда! Это мера такой важности, что эти голоса должны быть добыты! Как это сделать — ваше дело, но помните, что я как Президент Соединённых Штатов облечён огромной властью»
.
За работу принялась чуть ли не вся Республиканская партия, бросившая в бой полный арсенал охоты за голосами: назначения на хлебные государственные должности проигравших выборы «подбитых уток» и обещания этих назначений друзьям и родственникам голосующих; помилования; внесение средств на политические кампании в избирательных округах; «политический бартер», когда, например, за обещание голоса тормозился законопроект о ликвидации монополии на железнодорожное строительство в нужном регионе. Когда не могли уговорить подать голос «за», пытались добыть хотя бы обещание не прийти на голосование.
Какова была личная роль Линкольна? Известно, что он встречался как минимум с шестью демократами, голосовавшими в июне против поправки, но если и раздавал какие-либо обещания, письменных свидетельств тому не осталось. Из устных же сохранился рассказ миссурийского рабовладельца Джеймса Роллинза. Линкольн вроде бы только взывал к нему как к бывшему соратнику по партии вигов и почитателю Генри Клея, указывал, что именно голос из Миссури покажет Югу, что «пограничные» штаты больше не хотят рабовладения, и этим приблизит конец войны. При этом неизвестно, от кого Роллинз получил обещание в случае поддержки поправки дать ему право решать, кто будет назначен на вакантное место федерального судьи в Миссури. В конце концов Роллинз шокировал коллег заявлением, что будет голосовать «за» и что «даже если бы он имел тысячу рабов, он отдал бы их за блага Союза, за мир и за Конституцию»
. (Характерный пример запутанной политической игры, где так и остаётся неизвестным соотношение убеждения и покупки, «посула» и «благодарности».)
Ещё одним ловким политическим трюком Линкольн отразил сильный удар ведущих свою кампанию демократов — противников поправки. Они объявили, что в Вашингтон тайно прибыли делегаты Конфедерации для переговоров о заключении мира. Мир с Югом прежде всего остального был главной идеей демократов. Принятие поправки, очевидно, срывало мирные переговоры и отдаляло сам мир. Это было весомое основание для многих конгрессменов голосовать «против». Линкольн опроверг заявление демократов: «Насколько мне известно, никакой мирной делегации в Вашингтоне нет, и вряд ли она здесь будет». Это была правда, но не вся. Мирная делегация находилась по дороге из осаждённого Питерсберга в форт Монро, твердыню северян в 180 милях от Вашингтона и 80 милях от Ричмонда (Линкольн разрешил пропустить её только туда)
. Демократы этого не знали, а президент лишил их важного повода для агитации за голосование «против». Он не стал долго и подробно объяснять, что никаких уступок Юг всё равно не получит, а пошёл более прагматичным и эффективным путём.
Тридцать первого января 1865 года решающий день голосования по 13-й поправке настал. Галёрка и вестибюли были переполнены. Задолго до назначенных трёх часов пополудни пришли сенаторы, члены Верховного суда, министры (Линкольн ждал результатов в Белом доме), послы иностранных государств.
Волнение было невероятное — все понимали, что вопрос будет решён перевесом всего в несколько голосов. Обстоятельная процедура поимённого голосования долго оставляла результат неясным. «За» республиканцев публика воспринимала как должное. Первое же «за» демократа вызвало довольный гул галёрки, второе было встречено аплодисментами, третье — аплодисментами ещё более дружными, к которым присоединились конгрессмены. Спикер не раз просил их угомониться, мол, «могли бы подать лучший пример зрителям на галерее». Но шум всё усиливался, пока, наконец, не объявили итоги.
«За» проголосовали 119 конгрессменов, «против» — 56. Всего три голоса «против» вместо «за» — и необходимые две трети не были бы набраны. Но республиканцы поработали на славу: к четверым демократам, голосовавшим «за» в июне, добавились ещё 13. К тому же ещё восемь человек не явились на голосование «не совсем случайно», как заметили секретари Линкольна Николаи и Хэй; если хотя бы четверо пришли и проголосовали «против», все труды были бы напрасны.
13-я поправка стала неотъемлемой частью Конституции США: «В Соединённых Штатах или в каком-либо месте, подчинённом их юрисдикции, не должно существовать ни рабство, ни подневольное услужение, кроме тех случаев, когда это является наказанием за преступление, за которое лицо было надлежащим образом осуждено».
