Выборы состоялись 4 августа 1834 года. Линкольн (он получил 1376 голосов) пришёл вторым, отстав всего на один процент голосов от почтенного демократа Джона Доусона, израненного 42-летнего ветерана войны 1812 года, отца семерых детей (1390 голосов). Третьим стал демократ Уильям Карпентер (1170 голосов). Джон Стюарт зацепился за последнее проходное место (1164 голоса)
.
Это была серьёзная победа. Но поначалу казалось, что жизнь не изменилась. До первой сессии Законодательного собрания оставалось несколько месяцев, и Авраам вернулся к привычным занятиям: принимал и отправлял почту, уезжал из Нью-Салема отмерять земельные участки, общался, шутил, рассказывал истории и, как всегда, много читал.
Характерная картина той осени: к Линкольну, свесившему босые ноги с каких-то брёвен и погрузившемуся в книгу, подходит знакомый фермер:
— Авраам, что ты читаешь?
— Я не читаю.
— А что же ты делаешь?
— Я изучаю право.
— Право! Господи всемогущий — он изучает право!
Это была настоятельная рекомендация Джона Стюарта, с которым Линкольна ещё более сблизили выборы. Стюарт, уже тогда практикующий юрист, помог не только добрым советом, но и нужными книгами.
В ноябре книги пришлось отложить — пришла пора ехать в столицу штата Вандалию на заседания Законодательного собрания. Но прежде Линкольн отправился в гости к доброму знакомому, зажиточному фермеру Кольману Смуту.
— Кольман, скажи, ты голосовал за меня?
— Голосовал.
— Тогда одолжи своему избраннику 200 долларов. Мне нужно обзавестись подобающим костюмом, чтобы прилично выглядеть в собрании.
Смут одолжил деньги, а позже, вспоминая об этом, не забывал добавить, что Линкольн вернул их вовремя и сполна
. А Линкольн приобрёл первый в своей жизни костюм (60 долларов — две годовые зарплаты почтмейстера!) и отправился в городок Вандалию, тогдашнюю «политическую Мекку» Иллинойса.
ВАНДАЛИЯ
В те времена верхом шика считалось разогнать дилижанс на подъезде к столице и влететь на улицы Вандалии с грохотом колёс, щёлканьем бича и кряканьем рожка, потом сделать крутой поворот, резко затормозить перед почтовым офисом и доставить пассажирам одновременно чувство облегчения и удовольствия. Облегчения — оттого, что тряское 34-часовое путешествие наконец-то закончилось. Удовольствия — оттого, что дилижанс оказывался в плотной нетерпеливой толпе местных жителей, явно обрадованных его прибытием. Правда, вскоре выяснялось, что радость толпы вызвана вовсе не приездом политиков (к этому здесь привыкли), а прибытием долгожданной почты и свежих новостей. Народные избранники могли спокойно выйти, забрать багаж и отправиться в одну из близлежащих таверн, дающих стол и кров. Таверны могли носить громкие названия вроде «Отель Националь» или «Новый Белый дом», но при этом представляли собой двухэтажные бревенчатые строения и вмещали не более тридцати-сорока постояльцев. Мы не знаем, где именно обосновалась спрингфилдская делегация, знаем только, что лидер вигов Джон Стюарт и Линкольн поселились в одном номере.
Благодаря этому Авраам сразу попал на политическую кухню штата. Делать политику было удобнее всего именно в дни работы Законодательного собрания: одновременно с депутатами в городок съезжались сенаторы, судьи и, соответственно, адвокаты, истцы и ответчики, а также лоббисты, многочисленные искатели должностей и просто любопытные. Семейные люди привозили жён и взрослых дочерей — людей посмотреть и себя показать.
Вечерами таверны превращались в многолюдные клубы. В облаках сигарного дыма, под звон стаканов и хлопанье пробок шло живое общение, часто приправленное довольно крепкими словами. Впрочем, когда появлялись леди, манеры становились более изысканными. Всё-таки это было светское общество (насколько это возможно в пограничном штате): вместо меховых енотовых шапок с хвостами носили шляпы, вместо охотничьих курток — костюмы и фраки, вместо мокасин — ботинки, а вместо грубых домотканых джинсов или кожаных штанов — сшитые портным брюки.
Стюарт, уже живший и работавший в Вандалии, познакомил Авраама с городком, в котором им предстояло дважды провести по два — два с половиной месяца.
Вандалия существовала на картах 14 лет. Основанная специально как столица штата, она была когда-то построена на самой границе фронтира, на окружённом лесами высоком холме над рекой. Однако к 1834 году цивилизация ушла далеко на север, и бывшая граница «обитаемого мира» стала обжитым пространством Южного Иллинойса. Путешественник из «внешнего мира» — с восточного побережья или даже из Европы (таких иногда заносило в эти края) — видел в Вандалии скромный городок в сотню строений с населением менее тысячи человек
. Но для Линкольна столица казалась большим городом, по разительному контрасту с Нью-Салемом, который был раз в десять меньше. В Вандалии пересекались две большие дороги: та, по которой приехали делегаты графства Сангамон (она вела с юга, из Теннесси и Кентукки, на север Иллинойса, к Великим озёрам), и «Национальная дорога» от обжитого Атлантического побережья на неизведанный Запад. Эта дорога должна была скоро превратиться в полноценное шоссе: специально для неё строили постоянные мосты и рубили деревья для превращения колеи в настоящую «проезжую часть». Дорога начиналась в 781 миле к востоку от Вандалии, в столице Соединённых Штатов Вашингтоне, и обрывалась через 80 миль к юго-западу, у вод грандиозной Миссисипи, у города Сент-Луис, прозванного «воротами на Запад».
Линкольна поражали широкие улицы и чёткий план города, а видавший виды путешественник с востока отмечал, что на улицах нет тротуаров и они заполнены, в зависимости от сезона, то пылью, то грязью.
Город называли «бревенчатой столицей»
: он был почти полностью построен из дерева. Деревянными были и губернаторский дом, и новая тюрьма. Но два общественных здания, собственность штата, были из кирпича: то, что поменьше, вмещало в себя местные присутственные места; то, что побольше, двухэтажное, было зданием Законодательного собрания, Капитолием Иллинойса
.
В это здание 25-летний Линкольн вошёл в понедельник, 1 декабря 1834 года. Палата представителей, собравшая 55 депутатов, располагалась на первом этаже. Она была заставлена длинными столами (один на троих), на которых стояли пробковые чернильницы. Стол спикера располагался на небольшом возвышении. По краям палаты находились ящики с песком для промокания чернил; любители жевать табак использовали их как плевательницы. С края кадки с питьевой водой свешивались три лужёных черпака. Камин и чугунная печь согревали депутатов во время зимних заседаний; по вечерам в зале зажигали свечи в высоких подсвечниках. Время от времени с потолка падали куски штукатурки, прерывая, как вспоминал очевидец, «самых красноречивых ораторов».
Пятого декабря Линкольн выступил со своим первым законопроектом. Он поднялся с места и высоким голосом с характерным кентуккийским акцентом предложил билль об ограничении юрисдикции мировых судей. Борьба за это предложение показала ему, как непрост путь от законопроекта до закона. Билль утопили в бесконечных процедурах: передали на рассмотрение в один комитет, потом в другой, пока он незаметно не истёрся в пыль от бесконечных откладываний и проволочек.
