Но однажды, когда от Авраама ждали очередного забавного рассказа, он показал, что не только и не столько балагур и весельчак. Его всего-то попросили выступить с пародийной речью, чтобы осадить двух неопытных местных политиков, отказавшихся от традиции выставлять избирателям бочку эля. Готовились посмеяться, а услышали серьёзную речь о необходимости правительственных мер по постройке дорог и расчистке речных путей. И выслушали внимательно, хотя Авраам заметно волновался: то засовывал руки в карманы штанов, то вынимал и жестикулировал
…
Так Авраам попал в дискуссионный клуб, в котором сходились «интеллектуалы» городка: учитель, доктор, мировой судья, почтмейстер… Впрочем, кавычки в определении этих уважаемых людей вовсе не обязательны. Доктор Джон Аллен, например, окончил Дартмутский колледж и организовывал в округе воскресные школы. Учитель Ментор Грэхем помогал соседям, в том числе и Аврааму, совершенствоваться в грамматике. Джек Келсоу, «местный самобытный и непрактичный гений», оказался большим поклонником Шекспира и Бёрнса — двух любимых авторов Линкольна, из которых оба могли цитировать наизусть большие куски.
Образованные друзья Линкольна решили, что ему вполне можно пойти в политику. Был в этом и определённый расчёт: Авраам мог стать представителем среднего класса, вырвавшегося или вырывающегося из вечного сезонного круговорота сельской жизни. С их программой 23-летний Честный Эйб выступил в местной газете 15 марта 1832 года. Его обращение «К жителям графства Сангамон» было первым решительным шагом по дороге политика:
«Сограждане!
Как кандидат на почётную должность вашего представителя на предстоящей Генеральной ассамблее штата, в соответствии с установившейся традицией и с принципами настоящего республиканизма, я считаю себя обязанным известить вас — граждан, интересы которых я намереваюсь представлять, — о своём понимании наших насущных проблем.
Время и опыт доказали общественную пользу внутренних улучшений. Самые бедные и малонаселённые страны извлекают существенную пользу от устройства хороших дорог и расчистки рек для навигации — никто не будет этого отрицать. Однако было бы неразумно предпринимать любые работы такого рода без уверенности в том, что их удастся благополучно завершить. Никто не будет возражать против постройки железных дорог и каналов, да и против любых полезных новшеств — при условии, что это ничего не будет стоить. Единственное препятствие — необходимость за всё это платить…»
Обращение было длинным и чрезмерно подробным. Искусством политического убеждения молодой Линкольн владел не в полной мере. Грамматические ошибки он попросил поправить своего знакомого, коммерсанта Джона Макнамару.
Это определённо была программа национальных республиканцев (будущей партии вигов
[10]), программа известного политика, сенатора Клея, приложенная к местным проблемам и требованиям. Клей и его сторонники считали, что сильное федеральное правительство сможет направить страну по пути к всеобщему процветанию
. Единый Государственный банк и федеральные пути сообщения должны связать отдельные штаты и территории в цельное могучее государство. Противостоящие вигам демократы были против правительственного вмешательства во внутренние дела. Как позже говорил Эндрю Джексон, он опирался на людей «неподкупных и не подкупающих», на «фермеров, механиков, рабочих», которые «любят свободу и хотят равных прав и общего равенства перед законом», «знают, что их успех зависит от их собственной предприимчивости»
. Тот же единый федеральный банк казался Джексону и демократам монстром, подчиняющим себе свободных предпринимателей.
В завершающих строках послания Авраам объяснил мотивы своего «хождения в политику»:
«Говорят, что каждым человеком движут его собственные амбиции. Так это или нет, но я могу сказать одно: лично я не вижу ничего более великого, чем быть достойно оценённым своими собратьями и показать себя достойным их оценки. Насколько я преуспею в удовлетворении такого своего желания, ещё предстоит выяснить. Я молод и многим из вас неизвестен. Я родился и живу в скромных жизненных условиях, у меня нет связей и рекомендаций от преуспевающих людей. Я надеюсь на независимых избирателей нашего графства, и, если они окажут мне доверие и выберут меня, я буду работать так, чтобы полностью оправдать их доверие. Однако если добрые люди решат, что будет более благоразумным попридержать меня, я не буду сильно огорчаться: для этого я уже пережил достаточно разочарований»
.
Словно в поддержку намерений молодого политика в Нью-Салем пришли известия из Цинциннати: местный предприниматель Винсент Бок объявил, что с началом навигации постарается провести пароход «Талисман» от реки Иллинойс вверх по её притоку Сангамон. Успех означал возможность регулярного сообщения городков, лежащих на этом пути, с «цивилизацией», то есть постоянный приток товаров из «центра», регулярную почтовую связь, гарантированный сбыт урожая за достойную цену, за звонкую монету… Одни только известия вызвали всплеск энтузиазма, а уж когда пришло сообщение о том, что пароход идёт, радости горожан не было предела. Газета «Дневник Сангамон» разразилась длинным, восторженным, хотя и довольно топорным стихотворением местного поэта — настолько топорным, что никто до сих пор не берётся доказывать резонное предположение об авторстве Эйба Линкольна.
Линкольн был первым среди тех, кто отправился к месту впадения Сангамон в Иллинойс, в городок Бёрдстаун: сопровождать пароход и «улучшать речной путь», не дожидаясь политических решений. Для этого вся компания вооружилась жердями и пилами на удлинённых ручках, чтобы расталкивать скапливающиеся у отмелей стволы упавших в воду деревьев и срезать свисающие над рекой и мешающие навигации ветви.
Пароход полз вверх по течению, проходя по четыре мили в сутки. По берегам его сопровождали толпы зрителей, скакали всадники, бежали крикливые мальчишки. Многие жители округи вообще видели такое пыхтящее чудо первый раз в жизни; оно казалось триумфом цивилизации. Правда, много позже Линкольн говорил об этом пароходе как о курьёзе: «Шумные друзья порой напоминают мне пароход, ходивший некогда по реке Иллинойс. Когда его строили, то допустили одну серьёзную ошибку: сделали слишком маленький котёл и слишком мощный свисток. Поэтому, когда нужно было подать сигнал, пароход останавливался: весь пар уходил в свисток»
.
«Талисман» добрался почти до Спрингфилда, где капитану и команде устроили праздничный приём — с танцами, развлечениями, выпивкой. Потом вода весеннего паводка стала заметно убывать, и пароход нужно было спешно выводить обратно. Чтобы вернуться к Бёрдстауну без приключений, капитан нанял лучших знатоков русла Сангамон, и Линкольн был одним из них.
Прибытие «Талисмана» было важным доводом, подтверждающим политическую правоту Линкольна, и к тому же важным жизненным подспорьем: за работу лоцмана Авраам получил целых 40 долларов. Это было очень кстати, потому что дела у Оффута не клеились, и магазин приходил в упадок. Фантазёр Оффут то строил (руками Линкольна) загон на тысячу свиней, собираясь выгодно продать их где-то на юге, то обещал местным фермерам, что закупит и привезёт огромную партию зерна по притягательно низким ценам, и собирал деньги вперёд. Наконец торговля Оффута, по выражению Линкольна, «сдулась и обмякла», и предприниматель расправился со всеми проблемами и долгами простым и распространённым на американском фронтире способом — просто исчез из Нью-Салема. А Линкольн остался без работы.
