Он не мог узнать ни одного слова.
Таари оглянулась на притихший гарем, недоуменно подняла брови.
— Что это за язык? — тихо спросил Иола.
— Английский.
Они переглянулись. Акайо приготовился услышать, что есть еще какая-то страна, о которой они не имеют ни малейшего понятия, но вдруг заметил спокойное лицо Рюу. Спросил:
— Ты что-то знаешь о нем?
Тот расплылся в улыбке.
— Ага. А вам разве не рассказывали?
Акайо мысленно оглянулся в библиотеке своей памяти. Рассказывать могли только здесь, но он это забыл. Значит, рассказывали давно. В больнице? Нужный свиток сам скользнул в руки, развернулся. Полустертые, обрывочные записи складывались в название "Исчезнувшие страны".
Теперь было очевидно, что не просто исчезнувшие, а существовавшие на другой планете.
— Это песня с Праземли? Там были разные языки...
Таари кивнула. Ответила не сразу, занятая обгоном огромного кара. Наконец успешно вернулась на дорогу перед железным чудовищем, уточнила:
— Были, но за двести лет до отправления их вытеснил общий язык, близкий современному эндаалорскому. Его специально разработали в эпоху Всепланетной империи, и с помощью имплантации переводчиков всех ему научили. Когда началось дробление, все пытались вернуть собственные языки, но после катастрофы стало не до таких развлечений. Ковчеги к тому моменту уже почти построили — первая проблема была в истощении ресурсов, а не в войне; но доделывали их уже в условиях постапокалипсиса. Потому и считают, что на Праземле должна быть цивилизация — в тех условиях никто не летал по зараженной территории и не проверял все бункеры, а времени прошло достаточно, чтобы планета восстановилась. Музыка у нас сохранилась по чистой случайности. Везунчики, ставшие первыми колонистами, старались взять с собой максимум, особенно что касалось науки и культуры. По пути большую часть потеряли, но песенкам повезло, — Таари усмехнулась. — Тем смешнее, что словари мертвых языков восстанавливали для истории по этим самым песенкам.
Замолчала, скользнула по панели, прибавляя громкость — еще не до оглушительной, как делал Лааши, но достаточной, чтобы стало возможно разобрать слова и отдельные инструментальные партии.
Гарем вернулся к прерванным музыкой занятиям, Акайо мысленно перебирал полузабытые свитки. Хотя он замечательно сдал экзамены в больнице, сейчас оказалось, что многое было забыто. Тогда, еще веря, что он в плену у врагов, он старался отгораживаться от усвоенных знаний, а потом просто не вспоминал о них. Некоторые уроки легко было восстановить, другие сложнее. Математика, сквозь которую он продирался со всем отмеренным ему отчаянием, лежала в голове ровными рядами цифр, обманчиво легко давшаяся география выветрилась без следа.
Это было очень странно — сколько себя помнил, карты Акайо запоминал хорошо, без этого выше рядового он не поднялся бы, но разбираться в причинах такой забывчивости не стал. Куда интересней оказалось вспоминать историю Праземли, явно обрывочную, но все равно увлекательную. Появившаяся за время помощи с диссертацией привычка сравнивать все с тем, что известно в Империи, мешала, норовила подсунуть вместо воспоминания об уроках в больнице похожую легенду. Отделять их друг от друга оказалось так утомительно, что в конце концов Акайо сдался. Открыл глаза, возвращаясь из мысленной библиотеки. С удивлением обнаружил, что почти все остальные спят, за окном темно, а Таари ругается себе под нос.
— Дыра, да где там уже эта заправка?!
Заметив, что Акайо смотрит на нее, съехала на обочину. Велела:
— Пересядь вперед. Иначе я засну, никуда не доехав, а нам очень нужно на ночь поставить аккумулятор заряжаться.
Он аккуратно перебрался через лежащих на рюкзаках людей. Заметил, что Джиро настороженно следит за ним из-под полуопущенных век, но отвел взгляд. Решил, что если тот считает нужным притворяться, то незачем ему мешать: неприятно быть разоблаченным в таком мелком обмане. Добрался до ручки двери, закопанной под тюк будущего паланкина, выбрался наружу. Поежился — ночь была холодная, в лицо плеснули капли дождя. Когда он забрался на переднее сидение, смахивая с волос воду, Таари протянула ему тряпку.
— Вытрись, — тронулась с места, как обычно пугающе резко. Кивнула на сияющий зеленым экран телефона между ними. — Это программа-навигатор. Как карта, только сама определяет, где мы. Значок розетки ты знаешь, разберись, где ближайший и как к нему добраться.
Он кивнул, наклонился к телефону, скользнул пальцем вдоль серой линии дороги. Розеток видно не было. Подумал — они могут быть на каком-то ответвлении, я могу что-то упустить. Посмотрел на мигающую красным лампочку на панели, вспомнил — в начале поездки была зеленая. Значит, скорее всего, у него мало времени на поиски.
Закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, не начать торопливо метаться по карте, как кадет, не подготовившийся должным образом к своему первому бою. Ему нужен был более удобный, логичный способ поиска. Вспомнился значок, которым пользовались учителя в больнице, ища что-то в учебниках. В углу карты был такой же. Акайо коснулся его, изучил появившийся свиток. Таари, краем глаза следившая за его действиями, хмыкнула:
— Точно спать пора, если я до такой банальной вещи не додумалась. Пиши электрозаправка.
Он написал, касаясь нужных букв на нарисованных кнопках. Кажется, в последний раз он делал это в больнице, сдавая экзамены.
Маршрут к ближайшему знаку розетки подсветился желтой полосой, Таари бросила на него взгляд, кивнула:
— Молодец, — и больше не отвлекалась от дороги.
Акайо сидел, глядя в темноту за окном, едва освещенную фарами машины. Было тихо, даже не играла музыка, чернота стояла сплошной стеной на обочине, такая густая, что начинало казаться, что они едут в пустоте, как корабли, несшие эндаалорцев с их Праземли к Терре-34.
— Почему именно тридцать четыре? — спросил он, нарушая тишину. Уточнения не потребовались.
— Потому что в истории полета значится именно столько потенциально пригодных для жизни планет. Как оказалось, только потенциально. Мы могли оценить их состав, размер и плотность, да и те не слишком точно. Слишком много факторов остается неучтенными. Где-то вообще не оказалось суши, где-то вода была едкая, как соляная кислота. Про большую часть планет мы даже не знаем, почему их признали непригодными для колонизации — эти данные хранились на флагмане и погибли вместе с ним.
Акао подумал вдруг, что корабли эндаалорцев по структуре напоминали империю. Все самое важное было завязано на флагмане, когда он погиб, они потеряли слишком много. Он был важнее всех остальных кораблей… Но в то же время именно оставшись без него они смогли найти планету, на которой живут теперь.
Таари свернула с широкой дороги, притормозила. Впереди светился ряд невысоких столбиков, словно кто-то собирался построить ограду, но забросил дело на середине. Таари остановилась возле одного из них. Акайо смотрел, как она, выйдя из машины, разматывает скрытый в столбе длинный шнур. Забравшись обратно, посоветовала:
