— Вы собираетесь опрашивать моих рабов или нет? Мы, вообще-то, торопимся.
Женщина холодно извинилась, кивнула. Не то попросила, не то потребовала:
— Мы будем опрашивать их по одному. Пока не закончим, вам не стоит говорить друг с другом.
Таари передернула плечами:
— Как хотите. Акайо, передай планшет господину Маалу. Вы ведь об этом собирались попросить?
Тот поблагодарил неожиданно высоким голосом. Женщина поймала взгляд Иолы, предложила ему выйти.
Акайо сел на кровать. Хотелось стоять рядом с Таари, хотелось найти ее руку, переплести пальцы. Но это бы слишком выдало их. Честным людям не о чем беспокоиться.
Невольно вспомнились прохожие в столице, торопившиеся убраться с пути патруля. Акайо мысленно поправился — честные люди беспокоятся на всякий случай, припоминая, есть ли за ними какие-то проступки. Виновные просто точно знают ответ.
Маал листал что-то на планшете, то и дело поднимал взгляд от экрана, находил лицо одного из рабов и продолжал работу. Вероятно, сверял договоры. Выражение у него было скептическое, брови с каждым переводом взгляда поднимались все выше. Наконец Маал кашлянул:
— Прошу прощения, но вы что, не в тот отдел на рынке зашли?
— Нет, — голосом Таари можно было заморозить океан. — Почему вы так решили?
— У вас договоры составлены на кухонных мальчиков. А личная документация на всех как на гаремных.
— Раз вы уже прочитали личную документацию, — отрезала Таари, — то должны знать, что никого из них не учили как гаремных рабов.
— Да, но...
— Так что не считайте мои деньги, пожалуйста, — она наконец села на край кровати рядом с Акайо, поощряюще улыбнулась Маалу. — Вы ведь собирались проверить все записи?
Он кивнул, снова занялся планшетом. Вернулся Иола, сел на пол у двери, прикрыв глаза. Заглянувшая в дверь женщина попросила Тетсуи пойти с ней. Ожидание длилось и длилось, напряжение стягивало мышцы, не позволяя погрузится в медитацию. В мысленное додзе Акайо возвращаться не хотел. Пока нет.
— А это, выходит, любимчик?
Маал смотрел не на него, но Акайо все равно почувствовал, как приливает кровь к щекам. Таари улыбнулась, словно змея перед укусом, разве что не облизнулась.
— Вы не имеете права обсуждать подобное в присутствии рабов. Это крайне некомпетентно.
Тот быстро кивнул, бормоча извинения. Перелистнул договор, бросил взгляд на Джиро, сверяя портрет. Вчитался и даже головой затряс от изумления.
— Подождите, то есть...
— Да, он раб моего раба, а не мой. Я его подарила.
Акайо увидел, как складываются губы Маала в беззвучное "Точно любимчик", стиснул зубы. Да, это можно было трактовать и так. Но это была искаженная, злая правда, имеющая с истинным положением дел не больше общего, чем травинка с бамбуковым стеблем.
— Акаайо, — потребовала заглянувшая в дверь женщина. Он встал, склонил голову. Прошел за ней по коридору в пустую комнату, сел на предложенный стул. Выдержал долгий взгляд в глаза, пока женщина сама не отвернулась. Задумчиво выбила сложный ритм на отозвавшемся дребезжанием столе. Акайо чуть склонил голову к плечу, не понимая: она специально показывает, что ей неловко или это тоже некомпетентно?
— Меня зовут Ваарта К’Тар, старший агент СКЧ, — наконец представилась женщина. — Так как вы покидаете границы Эндаалора, я должна задать вам несколько вопросов.
Акайо кивнул. Назвал свое имя и возраст, когда и почему оказался в Эндаалоре, когда был продан Таари, для чего возвращается в Кайн, подтвердил, что осознает риски. Говорил об этом спокойно, словно на ежегодной переписи, когда армия чиновников смешивается с армией солдат и расспрашивает, расспрашивает, расспрашивает...
"Верным слугам Императора нечего боятся", говорил командир, а потом повторял сам Акайо. Но многие все равно боялись.
Женщина отложила планшет, вздохнула, глядя на него, словно ждала чего-то. Сказала:
— Мы подозреваем, что ваша хозяйка злоупотребляет своим положением.
Помолчала, давая ему время. Акайо смотрел на нее, даже не пытаясь изобразить удивление — должны они, дыра их возьми, разбираться в том, что для кайнов бесстрастное выражение лица является нормой?
Не дождавшись ответа, Ваарта продолжила раздраженно:
— Она когда-либо принуждала вас к чему-то против вашей воли?
Акайо моргнул, судорожным усилием удерживая маску, не позволяя глазам изумленно округлиться. Свиток, когда-то и без того разнесший в клочки его мироустройство, разворачивался в голове, записи смешивались, распадались на буквы, как бывает, когда что-то перестает работать в планшете.
Что вообще значило рабство, если их даже принуждать нельзя было ни к чему?..
От него ждали ответ. Определенно не этот.
— Нет, — он сглотнул, пересохшее горло больно царапнуло. В груди поднималась детская, неразумная обида — почему он этого не знал? Почему повседневная жизнь в Кайне такая, что до сих пор один-единственный вопрос может перевернуть все в нем с ног на голову?
Ему протянули стакан воды, Акайо отпил несколько глотков. Ваарта смотрела на него недовольно.
— Вы влюблены в свою хозяйку?
Он помедлил. Поднял на нее взгляд:
— Это имеет отношение к цели допроса?
— Если вы правда испытываете к госпоже Н'Дит сильные чувства, она могла злоупотребить вашей привязанностью, — удивительно казенным, словно императорские чиновники, языком, сообщила Ваарта.
— Она этого не делала, — Акайо снова опустил голову. Сложил руки на коленях, незаметно успокаиваясь.
— Она подарила вам одного из своих рабов, верно?
— Да.
— Как это случилось?
Акайо помедлил. Судя по всему, рассказывать правду не стоило, она могла навредить и Таари, и, даже в большей степени, Джиро. Однако лгать, не подготовившись, было опасно — их версии наверняка разойдутся.
— Я могу не отвечать?
Ваарта недовольно кивнула, порывисто села на корточки рядом, взяла за руки, заглядывая в глаза снизу вверх.
— Пойми, Акаайо, служба контроля человечности создана для вашего блага. Мы заботимся о том, чтобы права каждой личности, вне зависимости от ее статуса, соблюдались в должной мере, чтобы хозяева не превышали прописанных в договоре полномочий. У нас уже были сомнения насчет вашей хозяйки, когда ошейники, в том числе твой, подавали двойственные сигналы. Однако нас убедили, что все в порядке, просто ты и ныне принадлежащий тебе раб немного увлеклись.
Сохранить спокойное лицо было сложно. Поэтому он просто сказал:
— Акайо, — посмотрел в недоумевающее лицо, пояснил: — Меня зовут Акайо. Удвоенная гласная — ошибка в документах. И отпустите мои руки, пожалуйста.
