Но сегодня он преподаст ей урок, которого она не забудет! Он не собирается играть в ее игры – «подмани и обмани». Он тоже может драться нечестно. Он покажет ей, кто здесь главный! Солнце восходит не для того, чтобы поглядеть, как она кукарекает.
Арчи начал что-то говорить, но Гейнс замахал на него, показывая, чтобы он соблюдал тишину. Они вышли на полянку, покрытую густой индейской травой; с другой стороны опушки рос колючий кустарник. Вдоль кустов прыжками носился Енох.
«Если бы ты только не говорил, – думал Гейнс, глядя на мальчика-пса. – Если бы только не притворялся, будто ты тоже человек. Если бы только не лез в дела настоящих людей…»
Кусты взорвались птицами.
Стая заполонила весь воздух, куропатки летали во всех направлениях. Гейнс выжидал, зная, что они снова собьются в кучу возле ближайшего укрытия. Потом поднес ружье к плечу и выстрелил в середину порхающего хаоса. Ружье грохнуло, дернулось. Мгновением позже он услышал выстрел Арчи.
Несколько птиц упали на землю, выжившие скрылись из виду.
– Ну как? Неплохо, а? – проговорил Гейнс с широкой улыбкой.
– Да, папа! Сколько мы подстрелили?
– Штук шесть самое меньшее.
– Черт возьми, из твоего приятеля получилась отличная легавая!
– Он мне не приятель, – сказал Гейнс.
– Енох!
Чудик вскинул голову, заслышав далекий призыв.
– Енох!
– Не обращай на нее внимания, – велел Гейнс. – Иди лучше собери дичь.
Мисс Салли догадалась, что он задумал. Должно быть, папаша сказал ей держаться подальше от леса, потому что там охотятся. Элбод видел, как Енох уходил вместе с ним и его парнишкой, как они все вместе скрылись в лесу.
Она сложила два и два и получила мертвую собаку.
И вот теперь девчонка хочет вмешаться, невзирая на отцовское предостережение. Что ж, пускай она сделает это – на собственный страх и риск. Она слышала выстрелы. Если они ее не остановили, пусть будет так.
Скоро все будет кончено.
Гейнс перезарядил дробовик, на этот раз крупной дробью. У него не было намерения убивать чудика, но задница, набитая двухнулевкой, уложит того в постель на долгое-долгое время.
– Я его не слышу, – сказал Арчи.
Гейнс прислушался.
– Енох! Возвращайся сюда!
Ничего.
Ну разумеется! Сукин сын сбежал, чтобы разыскать Салли.
В чаще слева от них послышался треск.
– Что это? – сказал Гейнс. – Там что-то есть!
Он дрожал от возбуждения и страха. Может быть, все же не стоит? Салли уже прибежала в лес, боясь, что Гейнс пристрелит ее любимца. Может быть, он достаточно припугнул ее, чтобы показать свои намерения?
Вот затрясся один из кустов. Хрустнула ветка. Мелькнуло что-то зеленое.
Гейнс поднял ружье и выпалил в чащу. Ветки разлетелись в разные стороны, листья дождем посыпались на землю.
– Что там? – спросил Арчи. – Почему ты выстрелил?
– Вроде бы фазан, – отозвался Гейнс.
В его ушах звенело от грохота. Он тихонько двинулся вперед, прислушиваясь.
Тихий девчоночий всхлип: «Помогите…»
«О боже, – подумал Гейнс. – Что я наделал?»
Выронив ружье, он ринулся в заросли. Ветки рвали и царапали его, словно сопротивляющееся животное. Впереди показались загорелые ноги, зеленое платье.
Салли лежала, запутавшись в кустах. Он стрелял почти вслепую, но попал точно: ее грудь была усеяна ранами. Она сипела и хватала ртом воздух, перепуганно глядя на него.
– Мисс Салли! Я вас подстрелил!
Заливаясь слезами, он подхватил ее на руки и понес обратно к поляне. Уложил на густую траву.
– Это же Салли! – сказал Арчи.
Гейнс взял ее ладонь и стиснул:
– Простите меня…
– Это Салли Элбод! Боже мой, папа, что ты наделал?
– Простите, – рыдал он. – Простите, простите меня!
Рядом послышалось рычание.
Гейнс поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть мальчика-пса, припавшего к земле среди зарослей. Он рычал сквозь стиснутые зубы, его расширенные глаза были дикими, как у зверя.
– Енох, – сказал Гейнс, – пойди приведи мистера Элбода.
Чудик взметнулся в воздух вихрем шерсти и выпущенных когтей. Боль рванула Гейнса за грудь и плечо, он отлетел назад. Фонтан хлынувшей крови ослепил его, в лицо пахнуло горячее дыхание твари. Звериная вонь чудика. На щеки закапала слюна, когти впились в тело, словно огненные иглы.
Взревел дробовик. Тварь завизжала и пропала из виду.
– Папа! – вопил Арчи. – Папа, вставай!
Гейнс утер кровь с глаз и попытался сесть, но тут же опустился обратно, взвыв от вспышки боли, пронизавшей грудь.
– Проклятье… – выговорил он.
– Не двигайся, папа! Он тебя сильно порвал.
– Ты в него попал?
– Попал, – сказал Арчи. – Правда, он все равно сбежал.
– Помоги мне сесть.
– Из тебя кровь хлещет, как из резаного борова.
– Давай! – прорычал Гейнс.
Он стиснул зубы и задрожал, когда парень попробовал тащить его. Потом взглянул на Салли – девушка лежала в траве и смотрела на него, дыша быстрыми, мелкими вздохами. Ее грудь была усеяна пятнами крови, на губах виднелись кровавые брызги.
Гейнс смотрел, как она борется за каждый вздох, и дивился собственной глупости. Он словно бы пробудился от глубокого сна. Это всего лишь глупая девчонка; с какой стати он так из-за нее распереживался? Зачем было стрелять, вместо того чтобы прислушаться к голосу разума? Впрочем, сейчас это все не имело значения. Может быть, она выживет, может быть, нет; но его жизнь по-любому была кончена.
Ему придется покинуть город, чтобы никогда не возвращаться. Оставить свою работу. У него заберут сына. Это если Элбод сперва не прикончит его голыми руками.
– Я пойду за помощью, – сказал Арчи.
– Погоди.
Гейнс мучительно вскарабкался на колени, чувствуя головокружение и тошноту. Левая рука беспомощно висела, но правая была в рабочем состоянии.
– Пришла пора становиться мужчиной.
– О чем это ты?
– Иногда нужно быть мужчиной, – сказал Гейнс. – Делать что-то плохое ради чего-то лучшего. А теперь отвернись. Я не хочу, чтобы ты смотрел.
– Папа?
– Отвернись, сынок. И не оборачивайся, что бы ты ни услышал.
Гейнс подполз к Салли. Девушка прерывисто дышала, глядя на него круглыми глазами. По ее щекам текли слезы. Она отчаянно затрясла головой.
